— Я только хочу, чтобы ты заглянул в себя. Быть может, ты просто не решаешься поверить в то, что испытываешь любовь!

Настороженность, возникшая уже несколько недель назад в каждом из них, как будто разом умножилась и разделила их стеной, невидимой, но оттого не менее прочной.

Сет ерошил себе волосы, думая о том, что весь этот разговор бессмыслен. Даже если бы он заглянул в себя, то не понял бы того, что увидел. Дарси занимала в его жизни важное место. С ней он узнал подлинную страсть и обрел душевную гармонию. Но он не был готов признать даже то, что в будущем способен полюбить ее, не говоря уже о том, чтобы признаться ей в любви сейчас. В его одинокой жизни любовь была элементом чужеродным, и само слово это как будто звучало на незнакомом языке. Признание в любви было бы сродни признанию в том, что он не способен обойтись 127 без другого человека, что согласен стать чьей-то частичкой. Это было немыслимо, он просто не мог на это пойти. Сет не понимал, почему Дарси не может удовлетвориться страстью, которую он с такой готовностью ей отдает, и просит у него любви, которой у него нет.

— Чувства, чувства! — проворчал он. — Чувствами не проживешь! Они все равно что язычки пламени, которые не сегодня-завтра задует порыв холодного ветра.

— Ты когда-нибудь видел настоящий костер, Сет? — спросила Дарси почти шепотом. — Ветер может только раздуть его, но не погасить…

Наступило долгое молчание. Сет не знал, что сказать на это, и впервые ощутил свой трезвый взгляд на любовь и брак как тяжелый хомут на шее, который висел там так долго, что прирос, и теперь его невозможно было сбросить даже при всем желании.

Раздался тихий печальный вздох. Дарси поднялась с дивана, с усилием оттолкнувшись от подушек обеими руками, словно разговор отнял у нее все силы.

— Не хочешь отнести подарки в машину? — спросила она безжизненным голосом, который потряс Сета до глубины души.

Движения ее были скованными, немного заторможенными, как у человека, только что выведенного из глубокой анестезии, и только во взгляде сквозила горечь. Сет отнес подарки в машину, аккуратно уложил на заднее сиденье, пристроил сверху книгу так, чтобы не сползала на поворотах. Когда он вернулся в дом, то нашел Дарси на кухне, где она загружала грязную посуду в моечную машину.

— Ты собираешься заняться тем делом… в Филадельфии? — спросила она.

— Еще не знаю… — Сет собрал столовые приборы и уложил на специальную полочку в машине. — Этот Джильберт… я пару раз беседовал с ним по телефону, но до сути мы так пока и не добрались. Он слишком занят делами: чтобы выкроить время для встречи со мной, ему пришлось отменить совещание. Завтра к вечеру у меня будет достаточно информации, чтобы принять решение.

— И сразу вернешься?

— Нет, останусь до воскресенья, — ответил Сет, доставая с полки средство для мытья посуды. — Вечером намечается мальчишник, а в воскресенье мне предстоит деловой обед.

Наполнив пластиковые контейнеры, он прикрыл дверцу, включил машину и убрал на полку бутыль. Он совершал все эти действия, почти не задумываясь над тем, что делает, — до того это вошло в привычку. В этом доме он успел освоиться, привык к нему больше, чем к квартире, которую снимал в Херши, и чувствовал себя здесь уютно. Но сейчас обстановка была очень напряженной. Достаточно было бросить взгляд на Дарси, чтобы понять это. Она ожесточенно чистила мойку. Это занятие давало ей возможность избегать разговора с Сетом.

— Я бы рад позвать тебя с собой, но буду слишком занят и не смогу уделить тебе много времени.

— Да все нормально! — Мойка уже сверкала чистотой, но, вместо того чтобы отложить губку, Дарси принялась за краны, словно во всем мире не было ничего важнее этого процесса. — Я обещала в воскресенье остаться с Дженни. Чак забирает Маршу к своим родителям обсудить свадьбу.

Сет чувствовал, как она отдаляется. В ее голосе звучало отчуждение. Надо было остановить ее, пока она не слишком отдалилась, поэтому Сет подошел вплотную, обнял Дарси за талию и прижался к ее спине. Слегка дунув на волосы, чтобы открыть шею, он прошелся по ней губами. Дарси напряглась всем телом. Это был сознательный протест, но Сет не мог поверить в то, что это надолго, потому что для него ничего не изменилось в их отношениях. Добравшись до мочки уха, он обвел ее языком, как делал множество раз.

— Перестань!

Сет и не подумал подчиниться. Наоборот, он потянулся губами к щеке. Дарси оставалась неподвижной, и постепенно стало казаться, что он держит в объятиях безжизненную статую. Он знал, что рано или поздно добьется отклика, если будет продолжать ласки, но он не любил навязываться. За прошедшие недели они несколько раз играли в пленницу и завоевателя: Дарси якобы не желала даже смотреть на него, а Сет старался сломить ее «сопротивление». Теперь игры кончились.

— Ты что, не в настроении?

— Это был долгий и утомительный день, — сказала Дарси, избегая его взгляда. — Тебе рано вставать, да и у меня завтра много дел. Рабочая суббота, понимаешь?

— Ну и что с того?

Она наконец повернулась и посмотрела ему в глаза. Подбородок ее с вызовом приподнялся.

— У меня сейчас слишком противоречивые чувства к тебе. Было бы совсем некстати в таком состоянии… неправильно для нас обоих…

Как всегда, она старалась быть справедливой, честной по отношению к нему и к себе, но в глазах ее читалась растерянность. Сет вздохнул и обнял ее по-дружески.