Шрифт:
Ну да, конечно, Василиса выключила свой мобильник на время операции. Он сам ее этому учил…
Так что Куликов не мог ее предупредить об опасности, не мог никак ей помочь. Ему оставалось только ждать и волноваться, только ждать и надеяться на лучшее.
– Предъявите документы! – повторил голос у меня за спиной.
Я вздрогнула и медленно обернулась, лихорадочно прикидывая, как выкрутиться из этого положения.
Позади меня стоял парень в строгом черном костюме.
– Испугалась? Это же я! – Он ухмыльнулся, и я узнала того водителя, который подвез меня до терминала.
– Ой, Толик! – Я засияла, как будто встретила старого знакомого. – Ты тут что – в охране работаешь?
– А то! – Он гордо выпрямился, одернул свой пиджак, так что стало заметно, что его на боку оттопыривает пистолет. – Только тсс, мне об этом с посторонними говорить не положено…
– Ну, я же не совсем посторонняя!
– А кстати, – вспомнил Толик, – кто-то мне обещал сварить особенный кофе…
– Ну, само собой… – Я поплелась в сторону кофейни, на ходу придумывая, как выкрутиться на этот раз. Ведь я сказала ему, что работаю в ней…
Вдруг в кармане у Толика что-то затрещало, засвистело.
Он вытащил из кармана портативную рацию и проговорил в нее:
– Четвертый слушает!
– Ты, четвертый-потертый! – прохрипела рация. – Срочно подгребай к западному входу, здесь проблемы!
– Есть к западному! – Толик убрал рацию и развел руками: – Видишь – служба! Ну, я ненадолго, скоро вернусь, так что насчет кофе все остается в силе!
Я перевела дыхание: возникла небольшая отсрочка, провал откладывается на некоторое время.
За разговором с Толиком я почти дошла до кофейни и теперь подошла к стойке. За ней стояла унылая девица с родинкой на щеке. Форменное платье сидело на ней плохо, в глазах застыла застарелая скука. Увидев меня, девица несколько оживилась и посмотрела на меня с несомненным интересом.
– Привет! – проговорила я, забираясь на высокий табурет. – Сделай мне двойной эспрессо!
– Можно, – согласилась она, но прежде чем заняться приготовлением кофе, спросила вполголоса: – А ты вообще кто? Я тебя здесь раньше не видела.
– Ну, у тебя глаз – алмаз! – восхитилась я. – Я здесь и правда в первый раз.
– И что, интересно, ты здесь делаешь? – В ее глазах появилась запоздалая настороженность, голос посуровел. – Ты знаешь, что здесь закрытый объект?
– Знаю, – я тяжело вздохнула и подперла подбородок кулаком. – Не выдавай меня, а? Я мужа своего разыскиваю…
– Кого?! – Глаза у барменши полезли на лоб. – Мужа?! – Она недоверчиво взглянула на мою руку.
– Ну, не совсем мужа… – Я жалостно шмыгнула носом. – Мы только собирались пожениться, но жили вместе долго, уже почти год…
– Год – это серьезно, – согласилась девица. – А что же потом с ним случилось?
– А потом он в одно прекрасное утро встал пораньше, позавтракал… позавтракал, кстати, хорошо, с аппетитом. Яишенку я ему приготовила, кофе с бутербродами… Он покушать-то всегда любил, на бутерброд ему непременно полагалось сперва сыр, а потом ветчину, а яишенку…
– Ты, это, на яишенку не отвлекайся! Ты про дело говори!
– А что про дело? – Я снова шмыгнула носом. – Вышел, сел в машину – и поминай как звали!
– А как его, кстати, звали?
– Леша Иванов, – выдала я первое подвернувшееся имя.
Вообще-то я выбрала это имя не просто так, а назвала самое распространенное, что пришло в голову, – не зря в каком-то фильме говорилось, что на Ивановых вся русская земля держится. Вот и я решила – вдруг случайно попаду в цель!
И почти попала.
– Леша Иванов? – с подозрением переспросила барменша. – Не помню такого! Вот Гоша Иванов у нас был…
– Да я так и сказала – Гоша!
– Разве? Ты же вроде сказала Леша…
– Да послышалось тебе!
На лице моей новой знакомой проступило какое-то странное выражение.
– Когда, ты говоришь, он от тебя ушел?
– Два месяца назад, – проговорила я с тяжелым вздохом и добавила в лучших традициях латиноамериканских сериалов: – Этот день я никогда не забуду – десятое июля! Этот день разделил всю мою жизнь на две неравные части – до него я была счастлива, у меня была семья… ну, почти была! А после этого дня от моей жизни остались одни развалины… дымящиеся развалины!