— Я? Я… не знаю. То есть, конечно, на Эйнштейна! Но я… Господи, я вообще не понимаю, что происходит.

Татьяна прижала ладони к лицу и неожиданно разрыдалась. Она думала, что Камакин будет утешать ее, и уже заранее собралась почувствовать на своих щеках и губах его короткие, покрытые черными жесткими волосками пальцы, от которых почему-то всегда пахло одеколоном. Однако ничего подобного не произошло.

— Успокойся и возьми себя в руки, — резко сказал Камакин. — Ну!

Татьяна всхлипнула и вытерла пальцами глаза.

— Зачем ты послал за мной этого борова? — обиженно спросила она. — Он пугал меня ножом.

— Я не мог приехать за тобой сам. За мной следят. И все это, кстати, по твоей милости.

— Кто следит? Почему следят?

— Об этом тебе лучше не знать. Меньше знаешь — крепче спишь.

— Это как-то связано с этим… физиком? Он здесь? Он что-то делает для тебя, да? Ты ведь собирался разбогатеть.

— Ты задаешь слишком много вопросов, — сухо сказал Камакин.

Он встал со стула.

— Теперь ты будешь жить здесь. Обживайся. Холодильник забит едой. В шкафу есть куртки, тулупы и резиновые сапоги. Это, конечно, не «Вивьен Вествуд» или «Нина Черутти», но гулять по саду — в самый раз. Да, и еще. Тут постоянно живет пара охранников. Не обращай на них внимания, ладно? Сделай вид, что они невидимки.

Татьяна вытерла рукавом кофты заплаканное лицо.

— А ты? — спросила она дрогнувшим голосом. — Ты уже уходишь?

— Солнышко, мне нужно работать. В спальне есть ди-ви-ди и куча дисков с фильмами и музыкой. На столе — ноутбук с играми. Скучать тебе не придется.

На Татьяну вдруг накатила страшная тоска. Она представила себе, как будет жить здесь — одна, в этой халупе посреди леса, жить долго и скучно. Это было невыносимо! Перова вскочила с дивана и приникла к Камакину.

— Когда ты приедешь? — спросила она, проникновенно глядя на него снизу вверх.

Он пожал плечами:

— Не знаю. Постараюсь заехать завтра. У тебя мобильник с собой?

Татьяна кивнула:

— Да.

— Если что — звони. Но только если будет что-то важное. Ну все, солнышко, мне пора уезжать. — Он крепко ее обнял и поцеловал в губы. — Не скучай.

4

Весь день Татьяна маялась от безделья. Фильмы на дисках оказались все старые. Музыка — пошлая. Книжек тут не было вообще.

«Хоть бы какой-нибудь журнал оставил», — в сердцах подумала девушка, бродя по комнатам. На улице в беседке сидели два охранника. Молодые, коротко стриженные, в черных куртках и с одинаковыми бездумными лицами. Люди-тени. Невидимки.

Татьяна попробовала с ними поговорить, однако оба парня отвечали односложно и скучно. В сердцах Перова решила, что они просто тупые (возможно, она не ошиблась).

На улице было прохладно. Небо затянули серые, косматые тучи. Дул холодный ветер, и от этого стало еще скучнее и тоскливее. Бесцельно бродя по двору, Татьяна заметила краем глаза какое-то движение за забором, отделяющим ее от соседнего двора. Она подошла к забору.

В соседнем дворе, рядом со ржавым железным баком, возился какой-то чудик.

— Эй! — окликнула его Татьяна. — Эй, вы!

Чудик поднял голову и прищурился.

— Что? — глупо спросил он.

Татьяна приветливо улыбнулась:

— Мы с вами вроде как соседи.

— Э-э… — Незнакомец растерянно почесал лысый затылок. — Да вроде того.

«Какой страшненький, — подумала Татьяна. — Но на безрыбье и рак рыба. Если я с кем-нибудь не поболтаю, я с ума сойду».

— Чем это вы там заняты?

Мужчина рассеянно посмотрел на железный бак.

— Да я, видите ли, выбрасываю мусор, — сказал он. — А… вы? Вы чем занимаетесь?

— Страдаю от безделья, — весело ответила Татьяна.

Мужчина кивнул. Подумал и сказал:

— Я, признаться, никогда не испытывал ничего подобного.

— Вы это о чем? — не поняла Татьяна. — Хотите сказать, что никогда не страдали от безделья?

Он кивнул:

— Угу.

Перова посмотрела на него с нескрываемым любопытством.

— А вы странный, — сказала она. — Разве такое возможно?

Незнакомец пожал плечами:

— Ну, знаете… Мне всегда было чем заняться. Я и сейчас занят. Видите ли, я…

— Вижу! — кивнула Татьяна и улыбнулась. — Выбрасываете мусор. Хотя вы его уже выбросили. Теперь-то чем займетесь?