Шрифт:
– Здорово! – закричал кто‑то из молодых.
А Саша уже тянул к себе провод. Он укоротился на оторванную взрывом часть, но всё ещё был длинен, и его можно было использовать ещё не раз.
От паровоза валил пар, потом раздался сильный хлопок – разорвало котёл.– Уходим! – скомандовал Саша.
– Батько, разреши сбегать к эшелону! Интересно!
– А если немцы на дрезине?
– Не успеют, мы быстро!
Саша слегка помедлил. Парни же приняли его молчание за согласие и рванули к эшелону.
Рогозин только сплюнул с досадой:– Учил их, учил, а они – интересно… Ну прямо дитятки малые!
Впрочем, парни вернулись быстро, да ещё с каким‑то ящиком. Ящик явно был тяжёл – они несли его вдвоём за ручки. Парни задыхались, по лицам катился пот.
– Вот что в вагонах. Там всё усыпано такими.
Саша присмотрелся к маркировке. Так это же патроны «Р‑08 9x19 мм» – к немецким автоматам и пистолетам.
– За то, что ящик притащили – хвалю. А за то, что без разрешения к эшелону побежали – два наряда на кухне: дрова колоть, воду таскать.
– Товарищ командир…
– Теперь сами несите свою добычу. Шагом марш!
Саша с Рогозиным шли налегке, только со своим оружием. Парни же всю дорогу несли тяжёлый ящик и вымучились, отбив себе руки. Его удобно было нести первые сто метров, а дальше он как будто налился тяжестью. Что ни пройденный километр – всё тяжелее и тяжелее. Уже недалеко от схрона парни взмолились:
– Товарищ командир, можно мы ящик оставим и вернёмся за ним завтра?
– Сержант, заберите у них ящик!
Сержант едва слышно выругался, но ящик взял, благо идти было не больше километра.
До базы добрались абсолютно вымотанными, выдохшимися. Часовой первым делом осведомился:– Ну как?
– Как видишь, с трофеем идём! – огрызнулись молодые.
На полянке сидело несколько партизан, с которыми комиссар проводил политбеседу.
«Вот трепач! – подумал Саша. – Языком молоть – не поезда подрывать!» Комиссар легко поднялся навстречу.– Можно поздравить с успехом?
– Можно! – выдохнул Сергей и сбросил с плеча тяжёлый ящик с патронами.
– Ура советским партизанам! – тут же отреагировал Покидько. – Небось проголодались? Прошу к столу.
Под навесом, на маленьком столике из досок, где готовил повар, тут же появились тарелки с горячими щами.
Пока диверсанты ели, вокруг собрались свободные от службы партизаны. Всем хотелось узнать подробности.
Едва подрывники положили ложки, как со всех сторон посыпались вопросы. Отвечали молодые, в красках живописуя подробности. Особенно расписывали вид покорёженных вагонов и то, как они не побоялись вытащить из разбитого вагона ящик патронов.
– Вы, главное, не забудьте о нарядах на кухню, – охладил их пыл Саша.
Парни сразу сникли.– Это за что? – поинтересовались партизаны.
– Пусть расскажут.
О чём говорили молодые, Саша не дослушал. Комиссар отвёл его в сторону.– Сколько вагонов в эшелоне было? – деловито поинтересовался он.
– Разве я их считал? – удивился Саша.
– А как же? Надо было. Мне ведь отчёт о боевой работе составить надо.
– Вот и пиши: артиллерийский склад уничтожили, продуктовый склад взяли и пустили под откос эшелон с боеприпасами.
– А немцев сколько убито?
– На обоих складах в общей сложности человек десять, а в эшелоне – неизвестно.
– Скромные какие‑то цифры. Давай напишем – тридцать, солиднее будет.
Саша возмущённо фыркнул.– Ты пиши, сколько есть, липу писать не надо. Иначе к концу года наш отряд по бумагам всю немецкую армию уничтожит.
– Хорошо, – задумался комиссар, – но ведь с нас результаты работы спросят.
– Мы что – в колхозе? Да и как мне считать немецкие потери?
Разошлись они с комиссаром в вопросе подсчёта потерь. Привыкли при Советской власти всё считать и победы приукрашивать. Хуже того, все успехи старались приурочить к праздничной дате: дню Октябрьской революции, дню рождения Ленина – да мало ли таких дней было? Сашу от этого воротило. Война – вещь непредсказуемая, и невозможно выдать на‑гора победу к юбилею любимого вождя! Бред какой‑то!