Шрифт:
– Ты кормить меня собираешься? А то проголодался я что‑то!
– Конечно, уже и стол накрыт.
Иван забежал вперёд, открыл дверь склада. Чувствовалось, что парень рад видеть Сашу.
На столе и в самом деле стояли вскрытые банки – весь ассортимент склада.– Решил гулять на всю катушку? – пошутил Саша.
Оба поели – с аппетитом и в полном молчании. Утром ведь только завтракали, а за день набегались, да и денёк выдался не самый спокойный. Иван поднял глаза на Сашу.– Это же сколько фрицев сегодня погибло?
– Думаю – рота, а может – и две. Учти, что железная дорога лишилась двух паровозов и кучи вагонов, и движение парализовано дня на три‑четыре. Всё помощь нашим.
– Ого! Ещё и какая помощь! А что завтра делать будем?
– Самого Гитлера в плен брать, – пошутил Саша. – Отдыхать будем пару дней. Опасаюсь я, что немцы погоню по следу пустят: пару собачек и с ними – взвод пехоты.
– Что, правда?
– Тут уж не до шуток. Ты ручей видел?
– Видел.
– По нему шёл?
– Нет, просто на другой берег перебрался.
– Плохо. Немцы могут по твоим следам прийти.
– Не могут. Я задолго до места крушения спрыгнул.
Саша поразмышлял. Похоже – он перестраховывается, в словах Ивана есть разумное зерно.
– Тогда давай спать. Только вот что: в караулке обоим спать опасно – могут тёпленькими взять. А выспаться надо. Идём на склад, заберёмся на чердак. Там сухо, тепло, мы ещё и матрасы постелим.
– Согласен, – отозвался Иван.
По внутренней лестнице они втащили на чердак матрасы и улеглись у слухового окна. В случае чего – всё видно будет. В торцах ещё и дверцы есть – как запасные выходы.
Однако ночь прошла спокойно. Иван спал сном младенца, и взорвись рядом граната – сомнительно, что он проснулся бы.
Саша же просыпался несколько раз, прислушивался. Своих близко нет, немцы ночью не пойдут. Самые опасные дни будут завтра и послезавтра. Собаки хорошо берут свежий след, пускать их в погоню через два дня будет бесполезно. Потому Саша и опасался.
Однако и первый, и второй день после крушения прошли спокойно – как на отдыхе. Они отъедались и отсыпались, но бдительности не теряли, караул несли по очереди.
– Ты, Ваня, как лай собачий услышишь вдалеке – сразу ко мне. Деревенской собачонке в лесу делать нечего. Если лают, значит – по наши души идут.
– Понял, Алексей.
То, чего опасался Александр, случилось на третий день. Он уже было совсем успокоился – какие собаки, когда след выветрился. Однако он уловил далёкие голоса и треск веток. Шла большая группа людей.
– Ваня, бегом за мной!
– Да я…
– Бегом! – рявкнул Саша. – Кажись, дождались мы на свою голову.
Они помчались между деревьями, удаляясь от голосов. Пересекли поляну. Саша остановился.
– Погодь‑ка!
Он взобрался на дерево, но только до середины. Если выше, ветки раскачиваться будут, и внимательный наблюдатель засечёт.
Ждать пришлось недолго. Через четверть часа из лесу вышли немцы. Много, цепью. Разъярённые и разозлённые убийствами на разъезде, захватом паровоза и последующим крушением, они устроили облаву, прочёсывая лес, как гребёнкой.
Саша сплюнул от досады. Накрылась их база, их продовольственный склад.– Алексей! Алексей Митрофанович! Немцы!
– Тише ты! Сам вижу!
Немецкой пехоты было много – рота, как не больше. Шли цепью, солдат от солдата метрах в десяти, как сетью захватывая ширину метров в пятьсот. «Надо уходить в сторону и подальше, – подумал Саша, – с двумя винтовками нечего и думать затевать бой». Он сполз с дерева.
– Пошли влево, подальше от железной дороги.
Они побежали по лесу, потом перешли на быстрый шаг. Свернули к опушке, и Саша выглянул из‑за дерева.
Немцы уже пересекли поляну. Двигались они не спеша. Но хуже было другое. Справа, со стороны поля приближались грузовики с солдатами. «Машин около десятка, и в каждой – не менее двенадцати‑пятнадцати человек, – быстро прикинул Саша. – Кажись, мы крепко вляпались».
– Иван, тут тоже немцы! Бегом за мной!
Саша побежал, петляя между деревьями. Он хотел углубиться в лес, опережая цепь облавы. Может, повезёт, и им удастся уйти в сторону, ускользнуть от немцев.