— Да, — Саркисян недоверчиво прищурился, — а ты, что, тоже туда?

— Представь себе!

— Тогда пошли, а то опоздаем.

Они быстрым шагом пошли дальше — конференция начиналась в десять, а на часах было девять сорок три. Идти недолго, но пока отстоишь очередь в гардероб, пока пройдешь регистрацию… Насчет регистрации Ангелина Александровна предупредила особо, чтобы не получилось прогула. Контролировать было просто — список зарегистрировавшихся участников с указанием мест их работы вывешивался в Интернете.

— И кто ж ты теперь? — спросил Саркисян. — Дерматолог или тоже, как и я, с косметологическим уклоном?

— Физиотерапевт в одиннадцатом КВД, сопричастный, так сказать. А ты что, вправду косметологом стал?

— Что тут удивительного? — хмыкнул Саркисян. — Специальность как специальность. Продолжил фамильную традицию семейства моей жены — там кто не стоматолог, тот косметолог или венеролог. Целый клан, мафия. Ты знаешь, что такое родственники жены?

— У моей жены как-то плоховато с родственниками, только сын.

— Сын — это ничего, — Саркисян махнул рукой, — это не то что тесть, шурин и две борзых свояченицы. Подступили чуть ли не с ножом к горлу — хватит, мол, у себя на «Скорой» на царствие небесное зарабатывать, давай семью обеспечивай. Не отвертишься!

— Так на «Скорой» вроде как ничего платили…

— Нормально платили, — согласился Саркисян, — на жизнь хватало, но откладывать не получалось. Когда один жил — что-то откладывал, как женился — уже все. А потом давление пошаливать начало, после суток еще сутки в себя приходить стал, а не за четыре часа отсыпаться, как раньше; на вызове неприятный случай был, все так одно к одному и сложилось, что пора сваливать. Вот я и свалил.

— А что за неприятный случай?

— Да на вызове один съехавший с катушек нарик чуть не пристрелил из «Сайги». [14] Ты эту «Сайгу» видел? Натуральный «калаш» с виду, как я в штаны не наложил, сам не знаю. Хорошо, что у нарика оружие заряжено не было, а то ведь он и на курок нажать успел, и не раз. Я после этого случая месяц ходил сам не свой, все представлял более худший вариант развития событий.

— Я понимаю, — искренне посочувствовал Данилов, вспомнив кое-что из собственного опыта. — В депрессняк вгоняет конкретно. Странно, но Елена мне об этом, кажется, не рассказывала.

— Да я особо не афишировал.

— И милицию не вызывал? — удивился Данилов.

— А что ее вызывать? — в свою очередь удивился Саркисян. — Он же меня не застрелил. А ружье у него на законных основаниях было, как у охотника.

— Наркоман-охотник — это круто!

— И еще не факт, что он сначала стал охотником, а потом наркоманом. Возможно и наоборот. Сам знаешь, как у нас справки пишутся.

— Как надо, так они и пишутся. Ладно, хватит о грустном. Лучше расскажи, где ты сейчас работаешь?

— В Институте пластической хирургии и клинической косметологии, — с гордостью ответил Саркисян и уточнил, как будто в Москве было несколько подобных институтов: — На Русаковской.

— Ого! — Данилов уважительно присвистнул. — Хорошо устроился, молодец.

— Тесть немного помог, — скромно признался Саркисян, — пустил в ход кое-какие связи. Без протекции кто бы меня туда взял?

— А в каком отделении? Пластической хирургии?

— В косметодерматологическом. В пластическую хирургию, как в фигурное катание, приходить надо рано, иначе ничего не успеешь. Да и не по мне эта специальность, Вова, очень уж там скандально.

— Почему?

Массивная железная калитка открылась на удивление легко. Оказавшись во внутреннем дворе, Данилов огляделся в поисках какой-либо информации, но ничего не обнаружил.

— Был у меня сосед, закройщик из самого крутого спецателье на Кутузовском, так он говорил: «Самое страшное в нашей профессии — это вечное несоответствие ожиданий клиента реальному положению вещей». Люди стремятся к идеальному, а идеальное, как известно, недостижимо. Кто виноват? Хирург, который «лепил» новое лицо.

— Ну, это можно отнести ко всей медицине. — Входная дверь, в отличие от калитки, открывалась тяжело, не то переборщили с противовесом, не то петли никуда не годились. — Пациенту хочется абсолютного здоровья.

— А оно возможно только в новой жизни! — рассмеялся Саркисян. — Да и то никаких гарантий нет. Возьми такой пример: все знают, что исправлять форму носа после неудачной первичной ринопластики крайне сложно как само по себе, так и в отношении последствий. Исправлять всегда сложнее, не так ли? И пациенты после первой неудачи должны понимать, что далеко не все предсказуемо, но они все равно трясут доктора: «А вы стопроцентную гарантию даете?»