Кеола очень обрадовался, когда увидел, наконец, свою жену, страшно был доволен, что опять дома на Молокае и сидит у чашки похлебки, потому что на корабле похлебки не готовили, и на острове Голосов ее тоже не было; а главное, он был до смерти рад, что совершенно избавился от людоедов. Не выяснилось только одно дело, и Леуа с Кеолою тревожились и всю ночь говорили о нем. Каламака они оставили на острове; если его там по милости Божией убьют, все обойдется благополучно, но если ему удастся спастись и вернуться на Молокай, то плохо придется в этот день его дочери и ее мужу. Они рассуждали о его даре расти и о том, сможет ли он пройти такое расстояние вброд по морю. Кеола в это время уже знал, где находился этот остров, а находился он в Низменном, или Опасном Архипелаге. Они вытащили атлас, вымерили расстояние по карте и поняли, что путь был чересчур дальний для прогулки старого джентльмена. Но с таким колдуном как Каламак, нельзя было знать наверное, и они решили, наконец, посоветоваться с белым миссионером.

Кеола с самого начала, как тот пришел, рассказал ему обо всем. Миссионер сделал ему строгое внушение за то, что он взял себе на острове вторую жену, а про остальное сказал, что не может понять ни начала ни конца.

— Во всяком случае, если вы думаете, что деньги вашего отца добыты дурным путем, то я посоветовал бы вам отдать часть их прокаженным и сколько-нибудь в миссионерский фонд, — сказал он. — Относительно же пустословия, самое лучшее было бы, если бы вы держали его при себе.

Однако он предупредил полицию Гонолулу о том, что, насколько он мог понять, Каламак и Кеола делают фальшивую монету и что не следует упускать случая последить за ними.

Кеола с Леуа приняли его совет и отдали много долларов прокаженным и в фонд. Совет был несомненно хорош, потому что о Каламаке и до сего дня ничего не слыхать. Кто может сказать, был ли он убит в борьбе за деревья или все еще околачивает пятки на острове Голосов.