Демьянов дрожащими руками взял ручку и поставил свою фирменную роспись с завитком после конечной буквы.

– Ну все, можно возвращаться, – сказал Медведев.

– Как же, – удивился Петр Александрович, – а она что, здесь останется лежать?

– Ну полежит здесь чуть-чуть, что с ней станется, хуже уже не станет. Сейчас вернемся в отделение, труповозку из района вызовем, они все сделают.

– А мне как же теперь?

– А что, возвращайтесь домой, из города не уезжайте, понадобится – вас вызовут.

Возвращаясь в поселок, милиционеры, казалось, забыли о произошедшем. Они шутили, вспоминали забавные случаи на работе, недавнюю пьянку по случаю дня рождения майора, а у Демьянова все не шли из головы события прошедшего дня. И хулиганы в лесу, и труп, и общение с родной милицией, которая всех бережет. «Продам я, пожалуй, дом в этой чертовой деревне, – думал он, – как хорошо, что дети со мной не поехали. Михаил хоть взрослый уже, мужик, можно сказать. А Анька, девчонка, точно бы не выдержала. Я, взрослый человек, и то такое потрясение».

Наконец они подъехали к знакомому уже отделению.

– Бать, может, тебя до дома подвезти? – спросил Седов.

– Да нет, ребят, спасибо, я сам, – ответил Демьянов и, взяв Мориса на поводок, зашагал по дороге.

Турецкий вернулся в машину.

– Тебя как зовут? – спросил он Тусиного друга.

– Антон. У вас неприятности?

– Что, заметно? – отшутился Турецкий.

Видеокассету он сунул во внутренний карман пиджака.

– Тоже в модельном бизнесе работаешь?

– Я? – хмыкнул Антон. – Нет. Я программист.

«Точно, кепка как у компьютерщика, – подумал Турецкий, читая надпись на бейсболке: „Силикон грэфикс“. Сам себе заметил: – Мог бы и догадаться».

– Я тебя не задерживаю? Может, тебе на работу нужно?

– Предпочитаю работать дома, – снисходительно растолковал Антон. – Меньше стрессов.

Турецкий покосился на счастливца, но промолчал.

Туся снимала однокомнатную квартиру на Ленинском проспекте.

Машина Антона въехала во двор, в меру украшенный зелеными насаждениями и детскими песочницами. Остановилась у подъезда. Дверь подъезда запиралась на кодовый замок, разумеется испорченный. В лифте попахивало мочой. Словом, ничем не примечательный московский дом.

Антон отпер своим ключом дверь, обшитую черным дерматином. Глядя на эту дверь, Турецкий невольно думал о драгоценностях Лебедевой. Как она могла доверить свои сокровища такой ненадежной двери? С ума она, что ли, сошла?

Войдя в квартиру, «важняк» огляделся.

«Дежа вю, – подумал он про себя. – Где-то я это уже видел. Квартира одинокой красивой девушки, жившей одиноко в большом городе…»

Но квартира Туси разительно отличалась от апартаментов покойной Лебедевой.

– Ну вот, – разводя руками, сказал Антон. – Смотрите сами, что вас интересует?

Турецкий заглянул в комнату. Порядок не идеальный, но и следов ограбления со взломом не наблюдается.

Клочья пыли под столом характеризовали Тусю как безалаберную хозяйку. Раздвижной диван был сложен, постельное белье лежало в шкафу. Шторы на окне задернуты. От этого в комнате царили сумерки.

«Важняк» вышел в коридор, по дороге на кухню заглянул в ванную. Сухо. Полотенца не влажные, банный халат тоже. Незаметно, чтобы хозяйка утром принимала душ.

На кухне царил еще больший бардак, чем в комнате. Грязная посуда покрывалась плесенью в раковине, на столе валялись крошки, огрызки яблок, шкурки от бананов, стояла кофейная чашка, в которой на дне чернели высохшие следы молотого кофе. На подоконнике умирал от засухи пыльный кактус. Турецкий не выдержал, набрал в кружку воды и полил растение.

– У Туси всегда такой беспорядок? – спросил он.

– Ну, иногда на нее нападает приступ чистоты, тогда она с утра до ночи все скребет и моет, – объяснил Антон. – Но это случается, когда она без работы. А когда есть работа, у нее на остальное не хватает времени. И ночует чаще всего у меня – от моего дома ближе ехать в агентство. Тогда квартира приобретает такой вид.

Турецкий понял причину его стремления к самостоятельности.

– Туся говорила, что Лебедева оставила кое-что у нее на хранение, – заметил он.