Элиис смолкла, сжалась и опустила голову. Не стоит ни упираться, ни показывать, что еще жива надежда. Спасибо Боу — у нее действительно есть способ покинуть крепость. Вот только душа болит: а вдруг брат попал в настоящую беду и прямо теперь гибнет и нет ему помощи?

Сирена запаздывал. Араави уже попробовал пять перемен блюд и лениво изучал шестое — тех самых крабов под кремовым соусом. Араави скучал, наблюдая за Элиис, нервно вздрагивающей от любого звука шагов. Наконец чуть насмешливо и вроде даже с долей жалости пояснил:

— Сирена плывет издалека, лодка уже в порту, но тебе стоит ждать жениха не раньше, чем подадут сладкое.

Девушка прикрыла веки и вздохнула. Опять обманул. Вынудил метаться и кусать губы, а сам забавлялся: любит играть с теми, кто принадлежит храму.

Уверенная поступь нескольких человек родилась во дворе, окрепла на лестнице, заполнила ближний коридор. Двое слуг распахнули двери и замерли в низком поклоне. Третьим был он, сирена. Вошел, спокойно кивнул, осмотрелся. Высокий, лет на семь старше Элиис, как решила она сама, продолжив рассматривать жениха из-под ресниц. Широкоплечий, загорелый, с красивым правильным лицом и довольно длинными, до плеч, волосами. Темные глаза задумчиво изучили ее, единственную женщину за столом. Сирена уверенно устроился на стуле напротив, поклонившись араави. Точнее, всего лишь коротко кивнул, без церемонности, как знакомому и вполне близкому человеку. Усмехнулся, бросил Элиис через стол цветок, перевязанный тонкой синей лентой, и обернулся к служителю храма:

— Вы меня вызвали ради брака или есть и иные причины? Потому что миссия продвигается тяжело, длительное отсутствие нежелательно. Путь сюда и обратно отнимает слишком много времени, задержка в крепости на два-три дня допустима, но не более. Иначе я потеряю все, чего добивался два года. Летние балы — это важно. У меня лишь одно приглашение, его нельзя упускать, иначе осенью я не попаду ко двору, откуда еще надо убрать чуждых нам людей. Я не решился бы оставить берег, но, помимо прочего, мне необходима ваша помощь, сложился тот самый случай, он в море. Мы только-только начали игру с амулетами пути, она сложна и требует внимания, все немного не так, как мы того желали.

— Плохо, — задумчиво нахмурился араави. Осторожно глянул на Элиис, лишнюю в данном разговоре. — Ваш брак определен звездами, и его срок, увы, совпадает с указанным тобой, Гооз. А по второму вопросу мы еще поговорим, наверняка сможем устроить требуемое и отсюда. Гоор теперь занят на западе, очень скоро он вернется. Когда придет тот срок, что важен тебе?

— Неудачное совпадение, дело следует завершить сегодня в ночь или завтра, я учту ветер и точнее скажу к вечеру.

Элиис замерла, слепо щупая перстни на пальцах и пытаясь дышать ровно, насколько возможно. Ей прежде доводилось читать, что сирины наделены еще одним даром, кроме общения с океаном: они порой ведают грядущую беду. Но испытывать самой подобное озарение не доводилось еще никогда. Теперь дар пробудился и не желал униматься… Сидящий напротив мужчина был молод и действительно красив, женщины обожали бы его и без приправы из медового голоса. Но не она.

Гооз казался темным для взора сирина, он представлялся пропитанным смертью. Сирена самим своим присутствием и тем более звучанием голоса вызывал дрожь, словно был страшнее ураганов, опаснее великой Волны, смертоноснее яда и клинка.

— Девица хоть не блаженная? — чуть презрительно усмехнулся жених. — Молчит и зелена, как утопленница. Эй, рыбка, не хватай так жадно воздух милым ротиком, задохнешься! Владыка, может, мне ее выгулять во дворе? А лучше выдели упрямой иного муженька из молодых сирен. Звезды нас, ничтожных, не различают, беспокоясь лишь о благе божественной.

— Не играй с огнем, — холодно лязгнул голос араави. — Я выбираю, ты — служишь. Помни свое место.

— Ладно, — опустил веки Гооз, кланяясь куда более церемонно и пряча усмешку. — Служу. Извините мою дерзость, владыка. И, как велит обычай, я подтверждаю свое согласие на этот брак во благо храма. Более того, я буду ей добрым, — теперь он усмехнулся неприятно и вполне открыто, — и усердным мужем. Храму ведь нужны дети сирина.

— Элиис? — резко окликнул араави.

— Я хочу вам сказать несколько слов наедине, — неуверенно выговаривая слова, прошептала девушка. — Это важно. Очень.

— Позже, теперь важно иное.

— Теперь. — Она вскинула умоляющий взгляд. — Очень важно, это не прихоть.

— Не смей со мной спорить, — совсем тихо посоветовал араави.

— Хорошо, — резко вскинулась Элиис. Она встала и впервые посмотрела прямо в глаза «мужа»: — Капля божья щедро отмерена мне богиней, насколько — я поняла лишь сегодня. Этот сирена не служит вам, не хранит верность островам и не знает в своем сердце доброты. Он принесет смерть более верно, чем великая Волна, и я не смогу одолеть беду. Поэтому я не смею подтвердить свое согласие на брак, ибо в нем нет блага для храма. — Элиис чуть помолчала и добавила мстительно: — А детей от этого предателя островов не дождется ни одна из его подруг. Такое зло бесплодно.

Она развернулась и слепо двинулась к дверям. Сзади послышалось низкое рычание араави, требующего посадить упрямицу в подвалы до завершения разбирательства. Элиис чуть дрогнула уголками губ. Пусть. Спасибо Боу — есть ключи и от тех замков. И нет сомнений: именно такого развития событий опасался Граат, принимая доводы брата и оставляя для сирина право на побег.

Когда замки лязгнули, шаги караульных удалились и Элиис осталась одна, сирин горько заплакала. Слезы катились из глаз, не подчиняясь уговорам рассудка. Боу, если и жив, сейчас в большой беде! А еще — ее слова, слова обладательницы полновесной капли божьей, сочли пустым капризом. Увы, нехорошо это и для храма, и для всего Древа: ведь она была чрезвычайно серьезна!