"Естественно," сказал Марк. "Нам нужно шарахнуть ещё несколько человек."

Калеб кивнул, а потом поговорил в трубку. "Если ты не возражаешь, пожалуйста, принеси его нам обратно."

Вирджил ещё что-то сказал, прежде чем он смог повесить трубку.

В этот раз, Ник был тем, кто подскочил, когда Бубба вышел, чтобы забрать свой шокер обратно в джип.

Вирджил внимательно посмотрел на Ника, когда тот изучал его через стекло грузовика. "Я тебя знаю?"

Ник затряс головой, когда странный холодок пробежал по его телу, отчего кожа покрылась мурашками. Вирджил определенно не тот, за кого себя выдаёт. "Не думаю."

Калеб прокашлялся.

Вирджил посмотрел на него и что-то странное промелькнуло между ними. Когда он снова обратил свое внимание на Ника, в его взгляде была настороженность и холод. "Рад знакомству, Ник."

"Как вы узнали мое имя?"

Вирджил не ответил. "Я, пожалуй, пойду. У меня через час вечернее слушание в суде, не хочу его пропустить. Мое первое самостоятельное дело: какой-то парень избил другого хот-догом на Бурбон-стрит, а до этого пытался утопить его его в луже." И он буквально растворился в воздухе.

Бубба обернулся и посмотрел на Калеба. "Интересные у тебя друзья."

"Даже не представляешь."

Марк почесал за ухом. "Мы должны дать знать Табите и ее шайке, как с ними бороться."

Мэдог вытащил свой телефон и набрал брата. "Это я."

Бубба вырулил с парковки и направился обратно в магазин."Хорошо, дело наполовину сделано. Мы знаем как снова превратить их в людей. Но вопрос в следующем, как так много людей добрались до игры?"

Марк затряс головой. "Наверное кто-то ещё занялся дистрибьюцией."

Ник наморщился, услышав незнакомое слово. "Дис — что?"

"Дистрибьюция", повторил Марк. "Это означает распространение товара."

"Тогда почему ты так и не сказал?"

Марк посмотрел на Буббу. "Напомни мне подарить ему ежедневник 'слово дня'." Потом он просто пронзил Ника осуждающим взглядом. "Нужно пополнять свой словарный запас, мальчик. Не позволяй окружающим решить, что ты — тупица. Расширяй горизонты. К тому, это весело, обзывать людей, так, чтобы они не смогли разобраться без словаря, что их оскорбили."

Бубба засмеялся. "Тут двойная радость. Ты уходишь довольным, а потом они бесятся, когда понимают, как ты на самом деле их обозвал. Особенно, если они по ошибке приняли твои слова за комплимент и поблагодарили."

"И,"-подскачил Калеб, " эти оскорбления оградят тебя от нагоняя от мамы."

Ты знаешь, они все очень полезные вещи.

"Но самое лучшее, что это поможет тебе с выпускными экзаменами", сказал Мэдог, вешая трубку…или собираясь это сделать. Он посмотрел на Марка. "Эрик со своим зоопарком направляются в магазин за инвентарем. А у тебя шокеров хватит на всех?"

Бубба ощетинился, как будто Мэдог оскорбил его. "А Земля круглая? Что за дурацкий вопрос тому, кто владеет самым большим оружейным магазином в городе? Конечно, у меня их полно. У меня столько Тэйзеров, что могу осветить Нью-Йорк и Бостон, просто, ради забавы."

Хорошо, потому что Ник предчувствовал, что они им понадобятся.

Амброуз схватил книжный шкаф и швырнул его на пол, древние фолианты, которые он старательно собирал на протяжении веков, попадали на пол его стигийского офиса. Вероятно, часть из них испорчена безвозвратно, но на это ему действительно наплевать. Гнев кипел в нем с силой тысячи солнц, такой яростный и мощный, что он ощущал его вкус.

"Почему я не могу остановить это?" проревел он. Почему, со всей своей мощью, которой он легко управлял, и всеми стихиями, которые он контролировал, он не мог отвратить обычного четырнадцатилетнего подростка от идиотских поступков? Чтобы он не делал, события все равно разворачиваются по-прежнему.

И он жаждал крови.

Он почувствовал умиротворение, прикоснувшись к щеке, отмеченной клеймом лука и стрелы, которую она поставила ему так давно, что он даже не помнил об этом. И все же эта отметина была глубоко в его душе. Прекраснее всех остальных, Артемида, богиня охоты, могла бы посрамить любую из женщин. Ее длинные рыжие волосы спускались до осиной талии, которую подчеркивала белая греческая туника, в которую она была одета. "Тшшш… Ты не должен изводить себя работой до замешательства."

Его злость буквально утроилась. "До помешательства," исправил он. Из-за больших различий между английским, на котором говорил он, и ее родным греческим, она постоянно путала слова и выражения.

"Что ты здесь делаешь, Артемида?" сердито спросил он.

"Я пытаюсь успокоить тебя, любовь моя. Ты не должен так изводить себя. Вид твоих мучений причиняет мне боль."

Но темная сила внутри него жаждала напасть на нее и заставить умолять его о пощаде. Эта была всепоглощающая сила, с которой было все труднее и труднее бороться.