Он с раздражением взглянул на Дженну, не сво­дившую с него испуганного взора. Темные глаза фран­цуза вспыхнули, едва он перевел взгляд на ее волосы. Большой рот сжался, словно одного вида Дженны бы­ло достаточно, чтобы привести его в бешенство.

— Если бы вы сели, мадемуазель, и соизволили при­гласить меня последовать своему примеру, мы смогли бы начать утомительный, но неизбежный разговор.

— Простите. — При этом неодобрительном замеча­нии щеки Дженны залил нежный персиковый румя­нец.— Боюсь, вы застали меня врасплох. Прошу вас, садитесь, месье.

— После вас, мадемуазель Брайант. — Француз по­чти не скрывал нетерпения, он, очевидно, желал по­скорее высказаться и уйти.

До этой минуты Дженна не понимала, как она слаба, но сейчас ей пришлось крепко вцепиться в спинку дивана. В больнице ей объяснили, что стекло перерезало артерию и без переливания крови не обой­тись. Состояние Дженны, оставлявшее желать лучше­го, сейчас значительно ухудшилось: гость встревожил ее, и тревога не прибавила Дженне сил.

Как только она сдвинулась с места, стало ясно, что ее неподвижность была обороной, а не вызовом. Не успела Дженна сделать и двух шагов, как гость бро­сился к ней через всю комнату.

— Mon Dieu [1] . Да вы нездоровы! Значит, потому вы так бледны?

Казалось, Лемаршан искренне потрясен, его голос стал глухим и взволнованным, и Дженна с трудом удержалась от искушения разыграть из себя полного инвалида — а так хотелось отплатить ему за прежний пренебрежительный тон. Однако под взглядом гостя ей не осталось ничего иного, как сказать правду.

— Я не больна, месье, просто утомлена. Я попала в аварию и вернулась домой из больницы только вчера вечером.

— Depuis quand? [2]

Дженна ответила гостю удивленным взглядом си­них глаз, и тот пожал плечами, недовольный собствен­ным неожиданным переходом на родной язык.

— Сколько вы там пробыли, мадемуазель? Когда произошла авария?

— Чуть больше двух недель назад — на следующий день после получения вашего письма, месье Лемар­шан.

— Понятно. — К удивлению Дженны, гость взял ее под руку, решительно побуждая опереться на него, и помог сесть. — Что это была за авария, мадему­азель?

— Машину занесло, и она врезалась в стеклянную витрину. К несчастью, я находилась поблизости, и стекло угодило мне в ногу.

— Эта травма была единственной?

Лемаршан занял кресло напротив и пристально ог­лядел собеседницу. Даже в деловом костюме он казал­ся не просто хорошо одетым, а суперэлегантным, и Дженна не могла не задаться мысленно вопросами, что он за человек и чем зарабатывает себе на хлеб. На вид Лемаршану было лет тридцать пять — тридцать шесть, и выглядел он преуспевающим во всем. В его манерах чувствовалась пугающая властность, от него веяло силой и богатством. Ответ на его вопрос дался Дженне с трудом, но гость, по-видимому, не ожидал ничего иного.

— Да… Но она оказалась нешуточной.

— Если бы не авария, вы приехали бы во Фран­цию?

Лемаршан взглянул на нее так, словно побуждал дать утвердительный ответ, словно в этом случае со­гласен был простить ее с высокомерным снисхождени­ем. Неожиданно вспыхнувшее в Дженне раздражение почти полностью убило трепет по отношению к не­знакомцу. К тому же, усевшись, она чувствовала себя не так уж плохо, а чутье убеждало ее быть настороже.

— Не знаю, месье, — солгала она. — Тот день был последним учебным днем в школе, и я собиралась по­звонить позднее, хотя еще и не решила, что скажу вам.

— В школе? — По какой-то причине он уцепился за это слово и пропустил мимо ушей остаток фразы.

— Я учительница, месье Лемаршан. Преподаю ан­глийский в школе для девочек. — Лемаршан смотрел на нее в упор, пока Дженна не начала испытывать неловкость и волнение. Выражение в темных глазах гостя значительно смягчилось, но все-таки эти глаза словно впивались в Дженну, вызывая в ней нелепое желание виновато опустить голову.

Вместо этого она ответила Лемаршану вызыва­ющим взглядом.

— Думаю, пора вам сообщить, почему вы явились сюда, месье.

— Разумеется, мадемуазель. — Он откинулся в кресле и прекратил пристальный осмотр, отвечая Дженне более мирным взглядом. — Я прибыл сюда потому, что отец оставил вам наследство. Перед отъездом я должен выяснить, как вы намерены поступить с ним.

— Наследство?! — Отец Дженны был художником, и, по словам матери, не очень удачливым.

— Да, наследство, мадемуазель. Дом во Франции, в котором ваш отец прожил пятнадцать лет. Он посе­лился там с моей матерью сразу же после их свадьбы. Много лет назад я тоже время от времени гостил там. Некогда теплый, уютный дом стоит теперь одиноким и опустевшим — потому что ваш отец умер. Вы явля­етесь его дочерью, и закон помнит о вас.