— Мне пора, мадемуазель. Но вы, должно быть, понимаете, что дело не завершено.

Голос Алена Лемаршана нарушил идиллию, и Джен­на вскинула голову, покраснев еще сильнее. Лемаршан скептически встретил ее взгляд и удовлетворенно улыбнулся, убедившись, что Дженна не в состоянии долго смотреть на него в упор.

— Я напишу вам, — почти угрожающим тоном по­обещал он.

— Могу ли я узнать, в чем дело? — Волнение Гли­на побороло сдержанность, но Дженна не успела отве­тить: француз ловко перехватил инициативу.

— Сущие пустяки, месье, — холодно отозвался он. — По большому счету дело касается вас только в том случае, если вы очень близкий друг мадемуазель Брайант. Это семейное дело. — Он вежливо кивнул удивленному Глину и направился к двери. — Я ухожу.

— Минутку! — Глин поправил очки и нахмурился, быстро переходя к роли семейного адвоката. — Я — поверенный Дженны.

— Vraiment? [3] — Ален Лемаршан обернулся и иро­нически оглядел их обоих. Его губы вздрогнули — очевидно, он вспомнил о поцелуе. — Странные у ан­гличан нравы, — ехидно заметил он. — Но если вы утверждаете, что вы — ее поверенный, мне придется поверить вам. Я — сводный брат Дженны. В конце концов, это более близкая степень родства. A bientot [4] , Дженна.

Взглянув с удовлетворенной улыбкой на ее красное лицо, Лемаршан вышел.

— Что происходит? — Казалось, впервые за все вре­мя их знакомства Глин утратил привычную сдержан­ность. Настороженность сменилась на его лице подозри­тельностью и была приправлена изрядной долей желчно­сти. — Конечно, пока я тебе не родственник, но знаю точно, что у тебя нет никаких сводных братьев.

— Я тоже так думала, — пробормотала Дженна, стараясь усмирить учащенное дыхание: стресс был ей совсем ни к чему, особенно теперь, когда даже ходить ей советовали с осторожностью. — Но вдруг обрела сводного брата — так заявил он сам. Мой отец же­нился на его матери. Ты только что имел честь бесе­довать с Аленом Лемаршаном.

— В самом деле? — Глин сел, и подозрительное выражение в его глазах исчезло. — Полагаю, ты виде­ла его документы? — серьезно добавил он.

Внезапно Дженна почувствовала себя оскорбленной и уже приготовилась к резкому ответу. Сначала — Ален Лемаршан со своей напористостью, теперь — Глин с его докучливыми расспросами. Дженне захоте­лось выпить чаю, но она прекрасно знала, что Глин подаст ей жидкость, напоминающую по вкусу и виду крем дня обуви. Впервые в жизни Дженна пожелала, чтобы Глин поскорее ушел и вернулась Ширли.

— Документы мне не понадобились, — равнодуш­но ответила она. — Он пришел затем, чтобы сообщить мне о наследстве.

— Но зачем ему было являться сюда собственной персоной? Все можно уладить, не причиняя тебе бес­покойства. Для этого и существуют поверенные.

Эти слова Глин изрек немного напыщенно, в ма­нере Неда Кларка. Дженна, никогда прежде не слы­шавшая у него такого тона, подумала, что заботли­вость Глина становится чересчур профессиональной. Что ж, в конце концов, сейчас ей нужна защита. Не­что чуждое и опасное только что посетило ее дом, приблизившись к ней почти вплотную.

— По-видимому, приехал он потому, что счел меня недостаточно взрослой. Он собирался отругать меня за то, что я не повидалась с отцом. Однако меня спас болезненный вид. Месье Лемаршан желает как можно скорее разделаться со всеми нашими делами.

Глин встретил новость о смерти ее отца потуплен­ными на мгновение глазами. Проявления сочувствия давались ему с трудом, гораздо больше его интересо­вали юридические проблемы.

— Но он мог бы уладить их с помощью нашей фирмы. Расскажи мне все подробно, и я поговорю с Недом Кларком.

— Потом. — Дженна откинулась на спинку дивана и с легкой улыбкой уставилась в потолок. — Я буду тянуть время — сколько смогу.

Эта мысль приносила ей удовлетворение с привку­сом горечи. Пусть мать Алена Лемаршана подождет. Пусть тревожится и не находит себе места. Мать Джен­ны тревожилась и не находила себе места дольше. Кроме того, сейчас ей казалось важным отнять у над­менного француза то, что ему так дорого. Дженне не понравилась его уверенность в скорой победе. Пусть изведает поражение. Время на ее стороне. Он сказал, что процесс, по французским законам, может затя­нуться надолго, — Дженна собиралась затянуть его на рекордно длинный срок.

Поколебать решимость Дженны не могло ничто, и когда Глин вернулся позднее к ужину, вооруженный новыми доводами, он понял, что Дженна умеет наста­ивать на своем. Пусть дом и земля находятся там, где прежде, а месье Лемаршан и его мать пусть сидят и ждут. Глин пытался убедить Дженну, что это неразум­но, однако она и слушать его не желала. Ей казалось, что это единственный способ восстановить вожделен­ную справедливость. Теперь уже ничто не уязвит ни ее мать, ни ее отца. А вот Лемаршанов давно пора как следует проучить.