– Ладно, делайте как знаете. Соберитесь с мыслями, выход должен быть очень естественным, без фальши. Контингент у нас – сами понимаете…

Отойдя от реанимобиля, Ковров уселся на раскладной стул и принялся ждать, демонстративно озабоченно поглядывая на часы. Бойцы, наскоро сполоснувшись в душе, молча стояли неподалеку, ужинать не шли, ждали результата.

Вернее сказать, ждали чуда. Додзюру многие из них знали, он пользовался репутацией прекрасного хирурга.

Сейчас эта репутация работала на Игоря Викторовича – не зря он всю свою сознательную жизнь выбирал в друзья и соратники только лучших по профессии, причем выбирал зачастую без всякого умысла, просто лишь потому, что на дух не переносил неудачников и неумех.

«Однако некоторые из этих лучших стали потом предателями. – Игорь Викторович вдруг некстати вспомнил про Валентина Кравцова и скрипнул зубами. – А свои тугодумы и бездари – любимые родственнички, которых никто не выбирает, до последней минуты остались преданными и верными… Так что тут ещё бабушка надвое сказала, что важнее – интеллект и способности или родственно-клановая преданность…»

Слава Зубов, изнывавший от нетерпения, как и все остальные, на правах командира позволил себе вопросительный жест в сторону реанимобиля.

Ковров так же жестом показал – две-три минуты, терпение, скоро всё будет ясно.

В самом деле, через пару минут вышел Додзюра в окровавленном халате, стянул маску, достал сигареты и, закуривая, недовольно пробурчал, адресуясь разом ко всем присутствующим:

– Ну вы и м…ки, товарищи военные, совсем себя не бережете!

– А конкретнее? – с робкой надеждой уточнил Зубов.

– Как минимум пару месяцев работать не сможет, даже и не уговаривайте.

– То есть жить будет?!

– Пфф… ну а куда он денется? Два-три дня в реапалате, потом можно будет переводить…

Последние слова утонули в восторженном вопле. Матерые диверсанты радовались как дети и готовы были носить чудо-хирурга на руках.

– Тихо, не галдите! – прикрикнул на бойцов Додзюра. – Ему сейчас покой нужен. Ну всё, Игорь Викторович, поехали мы. Когда придет в себя и можно будет пообщаться, я вам сообщу…

Проводив взглядом реанимобиль, Ковров вернул свой взыскательный взор к не спешившим расходиться бойцам и изобразил недоумение:

– Ну и чего митингуем?

– А с ним как? – Зубов кивнул на микроавтобус, в котором лежало тело погибшего на операции.

Вопрос вполне резонный. Если по-боевому, да на чужой территории, без перспективы «воздушного коридора», то сейчас должна последовать команда отвезти тело в укромное местечко, по-быстрому схоронить, оставить метку и записать координаты.

То есть такую команду все восприняли бы как должное, и никто бы слова против не сказал.

Но урок милосердия требовал эффектного логического завершения, чтобы сразу определиться по всем щекотливым вопросам и никто из команды в ближайшие сорок восемь часов не размышлял отвлеченно под пулями на тему «вот сдохну как собака под забором и никто не узнает, где могилка моя». Дело в том, что сторонне размышлять под пулями вредно в принципе, а уж на такие безрадостные темы – вредно вдвойне.

– Ну это уже не ваша забота, – сухо отчеканил генерал. – Миша сегодня же займётся организацией похорон. Деньги по договору переведем семье – весь миллион. В общем, всё сделаем.

– Миллион? – удивился Зубов. – Так он вроде бы не успел отработать…

И умолк, оборвав фразу, – а концовка напрашивалась вполне неутешительная «кроме того, глупо подставился и сорвал боевую задачу».

– А ты думаешь, его семью всё это интересует? – Ковров негодующе изогнул бровь. – Важно, что забрали живого-здорового, а вернули мёртвого. Вот это да, их интересует. Так что деньги – это минимум, что мы можем сделать для них… Ещё вопросы есть?

Вопросов больше не было. Бойцы смотрели на генерала как и в былые годы, на службе Родине: преданно, с огромным одобрением, а кое-кто даже со слезами на глазах.

Всё правильно сделал. Урок милосердия окончен со счётом сто-ноль в пользу вождя.

– Ну всё, а теперь ужинать и отдыхать. Если всё срастется, завтра весь день будут изнурительные тренировки…

Отправив бойцов на ужин, Ковров передал Мише водительское удостоверение, изъятое на операции:

– Быстренько пробей личность. Если это она – вижу очень даже интересную комбинацию.

– Знакомая фамилия, – заметил Миша, посмотрев на удостоверение. – Знакомое личико. Отчество совпадает, думаю, это она. Почему вы сомневаетесь?