Ломакин понял, что пора, когда оба силуэта исчезли – синхронно отступили вбок, влево-вправо, по углам горловины. Ну-ка, гость, шаг вперед, на свет, проморгайся, обвыкаясь, – тут-то…

Ломакин, притиснув Гавриша к стене, сам прошершавил по ней спиной до границы тьмы и света и – нырнул головой вниз и вперед. Кульбит – и он на ногах. Лицом к молодчикам, которые долю секунды еще оставались в напряженно-выжидательных позах, почти спиной к нему. Доля секунды – мало. Еще бы секунду.

Он ее получил. Он верно рассчитал, выбрав майку с текстом. Да-да, самая читающая публика. В глаза смотреть, в глаза! Фиг! Рефлекс! Оба мордоворота непроизвольно ткнулись взглядом в грудь Ломакина: ly and te Тох… Дывись, яка кака намалевана! Плюс дополнительная заминка: на каком же то языке?!

Точно Ломакин не скажет, но то ли на английском, то ли на французском. Не суть. А каково у вас, бойцы с японским? Ломакин готов побалакать. Полторы секунды достаточно для опережающего удара. Двое на одного? Нечестно, нечестно! Ломакин сделал ход с маваши-гери, достав правого подъемом ступни в средний уровень, внушительно достав. Уйе! – взвизгнул правый, как раз крепыш с Уловкой.

Не в правилах Ломакина бить первому, но и двое на одного – тоже ведь не по правилам, а? Так-то оно так, однако их все равно осталось двое на одного – крепыш визгнул и только. Не выпал в осадок. Пресс каменный. Сморщился и мгновенно принял, ко-кутцу-дачи, заднюю стойку. Набившая оскомину стойка в кино – чуть только нужда показать настоящего, каратиста, и: сделайте эту… ну эту… ну вы знаете.

Крепыш-коротыш знал стойку не по кино. И левый, который повыше, тоже знал, – неокаши-дачи он знал прилично, стойка кошки, опора целиком на заднюю ногу, передняя чуть только щупает пол, будто пробуя воду в пруду. Комбинационная стойка – жди финта.

Выясняется, с японским у молодчиков неплохо. Настолько неплохо, что хорошо. Настолько хорошо, что Ломакину может быть плохо…

Нет, явно не случайная патриотическая шпана подлавливала Гавриша и норовила не по паспорту, а по морде. Да на себя посмотрите! Ежели крепыш-коротыш с Уловкой с натяжкой сошел бы за славянина, то второй – типичный душман, и не душман даже, а эдакий… Душман. Своих бить?! Бизнес наднационален: уплочено – заказ должен быть выполнен. Мордобой заказывали? Не-е, заказывали избиение младенца. Чего ж тогда здесь делает профи? Младенец Гавриш существует без крыши – следовательно, пришли, дали в морду, ушли. А здесь – еще и профи. Ему, конечно, тоже дадим в морду, но о цене после переговорим: надбавить бы надо хозяин, мы так не договаривались.

И теперь здесь и сейчас натасканные очень неслучайные бойцы изготовились бить нежданного защитника – смертным боем.

Готов, Ломакин? Готов. Поглядим… Главное, не злиться. И не мандражировать. Задача усложняется – только и всего. Мало ли трюковых сцен отработал, где превосходящие силы – непременное условие.

Ну-ка?! Дзюдо! Прогиб ветки, мягкие блоки, ловля атаки. Подчинение удару, чуть отклоняя. Если он Кубатиева успокоил на Пиратах, то и тут управится – сам бог велел. Надейся-надейся, сам не плошай.

Сплошал! Прозевал чувствительный каге-цки, короткий боковой слева, больно принял на грудь. Коротыш то – вполне-вполне!

Зато Ломакин поймал душмана-душмана на простенькую дэюдошную хане-тоши, боковую подножку разворотом и громким укладыванием на подвальную бетонную крошку.

Просто повезло. Просто умеет Ломакин держать удар – душман расслабился, посчитав, что после каге-цки коротыша противник рассыплется.

Не рассыплется Ломакин! Он противоударен, Ломакин. За многолетнюю практику каскадерства он и не такие удары принимал-выдерживал…

Тут же ушел-нырнул от йоко-гери коротыша – кульбит, еще кульбит. Охнул. Все же чувствительно его достало.

И возраст дает знать. Сороковник! Зря он вчера с Гургеном колдырил. Реакция – пот выступил грунтовыми вонючими водами, алкоголь мстил, перебродив в мокрую вонь, щекочущую затылок, подмышки, пах.

Не страх, но обреченность. Равнодушие. Отдай себе отчет, Ломакин, слабо тебе против парочки, нанятых профи. Не сдаваться, не сдаваться! Но отчет себе отдать!

Душман, которому самое время и место полежать на бетонной крошке после хане-тоши, подпрыгнул резиново и принял стойку, будто и не приложили его!

Ого-о! Выстрелил прямым – тигриной лапой.

Ломакин пригнулся, метнулся влево и налетел на рвущий хват крепыша-коротыша. Так и гортань запросто выдернут. Спас склизкий пот – пальцы-крючки лишь царапнули, съехали…

Ломакин отпрянул и стукнулся головой-затылком о дерево – выступающий карниз книжного стенда. Таки загнали патриоты в угол! Он влетел полной спиной в стенд.

Посыпалось! Он взметнул непрофессионально руки вверх, инстинктивно оберегая голову, и… поймал бук-кирпич – не жестко, а продолжив траекторию, изменив ее, чуть помог, метнул.

Так получилось… Ура спросу, диктующему предложение: в мягких не берем! Бумвинильный весомый томик угодил душману в висок.

Молодчик шатнулся. Такого приема никак не ожидал.

Молодчик стал валиться назад, назад… Заполошно, мельнично вращая руками на полный размах, от плеча.

Мельтешащие рычаги смазали крепышу-коротышу по носу.

Брыз-з-зь – кровь!

Ломакин ощутил шлепок теплой капли в области ключицы и не отпрянул, а, наоборот, ринулся вперед, на коротыша.

Тот отвлекся: