— Ну, что там?

— Ничего особенного! Враг уже под стенами. Переплыли, сукины дети, ров.

— Ну, а ты что?

— Да ничего! Что тут в потёмках сделаешь?

Андрийко засмеялся.

— Иди, иди спать, и пусть тебе приснится Грета! — сказал он тихо, чтобы не услыхали ратники. — Спасибо и за то, что не пустил неприятеля за забороло.

Горностай смутился, но не ушёл, а юный Юрша приказал тотчас принести несколько охапок соломы. Её зажгли и бросили в разных местах с заборола вниз. Горящие пучки полетели в ров, освещая толпу поляков, успевших перекинуть три плавучих моста. С обеих сторон мостов они уже забили сваи, не позволявшие им двигаться вправо и влево или отчаливать от берега.

— Зажечь бочки! — приказал Андрийко. — Лучников сюда!

Приказ мигом был выполнен. Через минуту замерцали три огонька: один над браной, другой между браной и северной башней, третий на южной башне. Они увеличивались, словно расцветали в темноте большими красными цветами, и вдруг в небо ззметнулось пламя, освещая кровавым светом стены, ров, помосты и толпу челяди, таскавшую доски, прутья, лестницы, балки и багры. Заполыхали три бочки с дёгтем. В тот же миг запели тетивы, и сотни стрел засвистели в воздухе. Свет был слабым, но стрелы всё-таки попадали в цель. Зазвучали пронзительные вопли, понеслись проклятья, стоны раненых и умирающих. Толпа челяди отхлынула. Польские лучники стали отвечать, однако их стрелы бессильно отскакивали от каменных заборол. Людей скрывали стены, и попасть в кого-нибудь было почти невозможно.

Спустя несколько минут помосты опустели, однако в шопах стояли наготове лучники, и выйти из ворот, чтобы уничтожить помосты, было невозможно. Тогда Андрийко велел насадить на длинные шесты большие крюки и разрывать при помощи таких багров верёвки и прутья и срывать с помостов доски. Но и это не удалось, постройка оказалась крепко прилаженной и слишком тяжёлой. Так они провозились до утра, перебраниваясь с поляками и глумясь друг над другом.

— Го! го! — кричала челядь из шопы, когда багор в десятый раз вырвал из помоста жалкий прутик вместо целой вязки. — Го! го! Это тебе не снопок на крыше! Не твоей хамской башкой придумано, не твоей руке и разорвать!

— Ну да! — отзывались со стены. — Это как панская шкура. Ухватишься за загривок, а в горсти — клок волос. Видать, сгнила панская сила!

— Погоди! Погоди! Вспорет она ещё тебе брюхо и выпустит кишки!

— Своим покойникам вспорет, когда с голоду начнёте подыхать.

— Вонючие боровы!

— Коровьи кишки!

Дело в том, что продовольствия в стане Ягайла становилось всё меньше и меньше, и челяди пришлось готовить коровьи кишки. Когда их промывали, ветер доносил острый смрад до самых стен замка, и ратники вскоре догадались, что это означает. Насмехаясь, мужики представили также вещественные доказательства того, что у них нет голода, бросив при помощи пращей с камнями и обглоданные кости.

Поляки в бессильной ярости ответили градом стрел. Осаждённые, в свою очередь, пустили несколько обвитых паклей и смоченных в смоле зажжённых стрел.

— Вот мы вам посветим, чтобы лучше целились! — кричали одни.

— Прямо в пекло! — добавляли другие.

Светало. На востоке заполыхало небо, заблестели, заискрились медными отблесками шпили луцких башен. В замковой часовне зазвонили к заутрене, и все живущие опустились на колени. Вскоре пришли из кухни парубки с горячим борщом и большими караваями. У каждого ратника была собственная миска. Они показывали их полякам и размахивали нанизанными на копья хлебами. Кто-то размахнулся и швырнул каравай через ров. Несколько смельчаков кинулось за хлебом. Но оказалось, что это согнутый в форме хлеба кусок кори, наполненный песком. Осаждённые хохотали над голодными челядинцами до упаду и больше в них не стреляли. А те, обнаружив обман, кинулись со всех ног под укрытие, и уже оттуда полилась потоком грубая брань. Но мужики не отвечали, довольные и весёлые, они после общей молитвы уселись завтракать.

Андрийка ел тут же, наравне с другими, и смотрел, как поднимавшееся в небе солнце рассыпает золотые свои лучи по земле и покрывает позолотой всё окружающее. С реки всё громче доносилось курлыканье журавлей и кряканье уток. И вдруг в польском стане затрубили в рог. Такого ещё не бывало, шляхта не любила, чтобы её будили рано поутру. Андрийко устремил свой взор в сторону Подзамчья и вскочил так стремительно, что его пустая миска покатилась под забороло. Над станом стелился ещё дымок костров, где готовили завтрак, в его голубой дымке двигались пёстрые отряды пеших ратников и рыцарей с оружием в руках, в коротких боевых доспехах, в шлемах и «чепцах».

«Приступ!» — мелькнула молнией мысль, и Андрийко послал за воеводой. Вскоре, застёгивая на ходу ожерёлок, пришёл Юрша. За ним Горностай в боевом облачении и с павлиньими перьями в шлеме. Воевода тихим голосом отдал несколько распоряжений, и площадь наполнилась ратниками. Запасные отряды расположились у великокняжеских палат и браны, остальные поднялись с площади на стены и заняли свои места, согласно вчерашнему распределению воеводы.

Тем временем отряды подошли к шопам и под их прикрытием построились в ряды. Впереди стали самые крепкие парубки, держа длинные лестницы с большими железными крюками на краях. На каждую лестницу по двадцать человек. Сразу же за ними рыцари в панцирях, возлагавшие надежды на броню, шелом и щит. И, наконец, ратники и вооружённая челядь. Панцирники должны были влезть на стены замка и прикрыть собою ратников, которым, в свою очередь, надлежало добить вытесненного со стен противника. Осаждающие выстроились в три длинные, плотные колонны. За их целостностью и порядком следили поставленные по бокам рыцари. С возгласами и песнями под звуки труб, с развёрнутыми знамёнами подошли они к помостам.

И вдруг ухнули, загремели пушки — клубы едкого дыма охватили стены, и два больших ядра со свистом и завыванием пронеслись над головами нападающих. А мгновение спустя раздался треск, грохот, крик, и одна из средних шоп повалилась от удара двухпудового ядра. Другое врезалось в среднюю колонну и сшибло, покалечило и убило несколько человек. Стоны, стенания, крики ужаса потрясли воздух, и толпа шарахнулась в стороны. Колонны остановились. Одновременно заработали пороки и луки: остроконечные брёвна, камни, стрелы пронизывали воздух во всех направлениях; тела усеивали землю, поначалу казалось, что нападающие не дойдут до стен. Но вот, как один человек, закричали военачальники: «Вперёд! Вперёд!» Снова затрубили рога и рыцари, погнав вперёд паробков — носильщиков лестниц, ступили на помосты…. Штурм продолжался.