Нарциссизм часто путают с эгоизмом. Фрейд считал, что нарциссизм — это либидный аспект эгоизма, т. е. что необузданная природа эгоизма заключается в его либидном характере. Но это разграничение не вполне нас удовлетворяет. Эгоистический человек может видеть мир неискаженным.

Он может не придавать своим мыслям и чувствам большее значение, чем они имеют в окружающем мире. Он может видеть мир, в том числе и свою роль в нем, вполне объективно. Эгоизм в своей основе — это форма жадности; эгоист хочет все для себя, он не любит делиться, он воспринимает других скорее как угрозу, а не как возможных друзей. В нем в более или менее полной форме преобладает то, что Фрейд в своих ранних работах назвал «интересом к себе» (self-interest); но преобладание интереса к себе не обязательно искажает то, каким эгоист видит себя и окружающий мир, как это происходит у нарциссической личности.

Из всех ориентации характера нарциссизм наиболее трудно распознать в самом себе. В той мере, в какой человек нарциссичен, он превозносит себя и не способен видеть свои недостатки и ограниченные возможности. Он убежден, что его образ себя как замечательного человека правилен, а поскольку это его образ, он не видит причин в нем сомневаться. Другая причина, почему нарциссизм так трудно распознать в самом себе, заключается в том, что многие нарциссические личности стараются доказать, что они вовсе не нарциссические. Одним из наиболее часто встречающихся примеров этому является попытка нарциссических личностей скрыть свой нарциссизм за заботой и помощью другим людям. Они тратят много энергии и времени, помогая другим, даже жертвуя чем-то, проявляя доброту и т. п., и все это — с целью отрицания (часто бессознательного) своего нарциссизма. То же относится, как мы знаем, к особенно скромным и застенчивым людям. Эти люди не только часто пытаются скрыть свой нарциссизм, они одновременно удовлетворяют его, нарциссически гордясь своей добротой или скромностью. Хороший пример этому дает анекдот об умирающем человеке, который слышит, как его друзья, сидящие у кровати, хвалят его — какой он образованный, какой умный, какой добрый, какой заботливый. Умирающий слушал и, когда они завершили свои похвалы, разгневанно вскричал: «Вы забыли сказать, какой я скромный!»

Нарциссизм маскируется по-разному: праведностью, служением долгу, добротой и любовью, скромностью, гордостью. Его можно обнаружить и в высокомерном, нахальном человеке, и в скромном, ненавязчивом. Каждый использует свои приемы, чтобы скрыть свой нарциссизм, часто не осознавая этого. Если нарциссическому человеку удается убедить других, что им следует восхищаться, он счастлив и с ним все в порядке. Если не удается, если его нарциссизм, так сказать, проколоть, он повиснет, как спущенный шарик; или же его гневу и бешенству не будет конца. Если нанести рану нарциссизму человека, он впадет в депрессию или будет рвать и метать от ярости.

Особый интерес представляет нарциссизм группы. Нарциссизм группы — это явление, имеющее большое политическое значение. В конце концов обычный человек живет в социальном окружении, которое ограничивает развитие сильного нарциссизма. Что может питать нарциссизм бедного человека, практически не имеющего социального престижа, чьи дети посматривают на него сверху вниз? Он — ничто, но если он может отождествить себя со своей нацией или перенести свой личный нарциссизм на нацию, тогда он — все. Если бы такой человек сказал: «Я самый чудесный на свете; я самый опрятный, умный, работоспособный, образованный из всех; я лучше всех в мире», — всякий, кто услышал бы это, с негодованием решил, что этот человек ненормальный. Но когда люди описывают подобным образом свою нацию, никто не возражает. Напротив, если человек говорит: «Моя нация — самая сильная, самая культурная, самая миролюбивая, самая талантливая из всех наций», — на него смотрят не как на ненормального, а как на патриотически настроенного гражданина. То же относится и к религиозному нарциссизму. Считается совершенно нормальным, что миллионы приверженцев какой-либо религии заявляют, что только они знают истину, что их религия — это единственный путь к спасению. Другими примерами нарциссизма группы являются политические группы и научные группы. Индивид удовлетворяет свой нарциссизм, принадлежа и отождествляя себя с группой. Сам по себе он — никто, а как член самой замечательной группы на свете он — великий человек.

Но, могут мне возразить, как мы можем быть уверены, что его оценка своей группы в действительности неверна? С одной стороны, группа едва ли может быть настолько совершенна, как ее члены описывают ее; но более важный довод видится в том, что критика группы воспринимается с сильной яростью, что является характерной реакцией человека, чей индивидуальный нарциссизм задет. В нарциссическом характере оценки достоинств национальной, политической и религиозной групп кроются корни всякого фанатизма. Когда группа становится воплощением чьего-то нарциссизма, всякая критика этой группы воспринимается как нападки на самого себя.

Во время «холодной войны» или военных действий нарциссизм приобретает еще более драматическую форму. Моя нация — совершенная, миролюбивая, культурная и т. п.; нация врага, наоборот, — низменная, коварная, жестокая и т. п. На самом деле большинство наций имеет одинаковый баланс хороших и плохих черт: у каждой нации есть свои добродетели и пороки. Нарциссический национализм видит только собственные добродетели и только пороки своих врагов. Мобилизация группового нарциссизма — это одно из важных условий подготовки к войне; она должна начинаться намного раньше самой войны и усиливаться с приближением наций к войне. Чувства, испытываемые в начале первой мировой войны, служат хорошим примером того, что разум молчит, когда правит нарциссизм. Британская военная пропаганда обвиняла немецких солдат в том, что они кололи штыками маленьких детей в Бельгии (абсолютная ложь, но многие на Западе этому верили); немцы называли англичан нацией торговцев-обманщиков, в то время как сами они были героями, сражающимися за свободу и справедливость. Может ли такой групповой нарциссизм когда-нибудь исчезнуть, а с ним — одно из условий войны? Нет оснований сомневаться в этом. Многое здесь может помочь. Например, если жизнь людей станет богатой и интересной, то они будут относиться к другим с интересом и любовью. А для этого нужна социальная структура, поощряющая желание делиться и не поощряющая стремление обладать. С усилением интереса и любви к другим людям нарциссизм будет все больше уменьшаться. Наиболее важная и наиболее трудная проблема, однако, заключается в том, что нарциссизм группы может продуцироваться базовой структурой общества, и вопрос в том, как это происходит. Я попытаюсь вкратце ответить на этот вопрос, анализируя связь между структурой индустриального кибернетического общества и нарциссическим развитием индивида.

Рост нарциссизма в индустриальном обществе обусловлен в первую очередь разобщенностью и антагонизмом индивидов по отношению друг к другу. Этот антагонизм — необходимое следствие экономической системы, построенной на жестоком эгоизме и на принципе достижения успеха за счет других. Когда люди не хотят делиться и помогать друг другу, расцветает нарциссизм. Но более важным условием распространения нарциссизма, которое мы смогли оценить только в последние десятилетия, является поклонение промышленному производству. Человек сделал из него бога. Он создал новый мир, мир вещей, созданных человеком, используя старушку-Землю как сырье. Современный человек раскрыл секреты микрокосма и макрокосма; он проник в тайны атома и космоса, низведя Землю до положения песчинки во вселенной. Ученый, делающий эти открытия, воспринимает вещи такими, какими они являются, т. е. объективно и с незначительной долей нарциссизма. Но потребители, а так же технические и практические специалисты прикладной науки не обладают сознанием ученого. Большинству человеческих существ нет необходимости изобретать новую технику; они смогли построить ее согласно новым теоретическим разработкам, и они восхищаются этим. Так современный человек начал чрезвычайно гордиться своим творением; он стал считать себя богом, он ощутил свое величие, созерцая грандиозность созданной человеком новой Земли. Так, восхищаясь своим вторым творением, он восхищается собой в нем. Мир, который он создал, используя энергию угля, нефти, теперь еще и атома, и особенно кажущиеся безграничными возможности его мозга, стал зеркалом, в котором он может себя лицезреть. Человек вглядывается в это зеркало, отражающее не его красоту, а его искусность и силу. Не утонет ли он в этом зеркале, как утонул Нарцисс, который не смог оторваться от отражения своего прекрасного тела в озере?

Концепция характера, выдвинутая Фрейдом, имеет не меньшее значение, чем его концепции бессознательного, подавления и сопротивления. Здесь Фрейд рассматривал человека в целом, а не только его отдельные комплексы и механизмы, такие как Эдипов комплекс, страх перед кастрацией (castration fear), зависть к обладателям пениса (penis envy). Разумеется, попытка создать концепцию характера была не нова; но динамическая концепция характера в смысле, в котором ее применял Фрейд, была новым словом в психологии. Под динамичностью здесь имеется в виду понимание характера как относительно постоянной структуры чувств. Во времена Фрейда психологи говорили о характере чисто описательно, как и многие в наши дни; человека могли описывать как дисциплинированного, трудолюбивого, честного и т. п., но это были отдельные черты человека, а не организованная система чувств. Только такие великие драматурги, как Шекспир, и великие романисты, как Достоевский и Бальзак, описывали характер динамично; при этом Бальзак ставил своей целью проанализировать характер различных классов французского общества своего времени.