— А твои дела? Ты ведь — в законе? — еще тише допытывал я.

— Тоже — не справился.

— Что-то случилось?

— Да все — хуже некуда… но грех жаловаться… Все путем…

— У тебя что-то не покатило?.. Что-то пошло не так? — не отставал я. — Когда это началось?

— Давно… Не соображу, что было раньше: то ли Мешок со своими непонятками, то ли непонятки, что пошли между братвой…

Когда Мешок навесил на Серегу свои заботы, у того и собственных было не разгрести. Но Мешковые и не требовали отдельных сил и времени — живи себе по-своему и ради спокойствия друга записывай время от времени в его тетрадку всякие благоглупости.

Серега вообще писал мало, и основным продуктом его письмотворчества были малявы да самому себе краткие напоминалки. И то и другое писалось микроскопическими — одна к другой — буковками безо всяких знаков препинания, с легким намеком на пробелы и слипшимися друг в друга строками. Чтобы в запарке не забыть обещания Мешку, Серега все свои редкие напоминалки сразу перенес в Мешкову тетрадь, тем более что те записи и напоминали Сереге о срочно необходимых правильных делах его нынешней судьбы и поэтому были похожи на пожелания справедливых свершений.

Дел было невпроворот. Как-то сразу все зоны страны оказались на голяках, и Серега мотался неделями, пытаясь успеть всюду, откуда доносились вопли “смотрящих” о помощи. Успеть было невозможно. Перестройка обрушила зоновские “промки”, а хозяева, лишившись постоянного дохода и понимания того, что происходит и что с ними будет, вообще перестали мышей ловить. На некоторых зонах обычное положняковое питание урезалось до штрафного. Немедленно требовался такой подогрев, на который у традиционного “общака” катастрофически не хватало возможностей.

Тогда Серега удумал обложить данью на “общак” все поголовно кооперативы, плодящиеся вокруг, что грибы. Обкатать эту идею, вчерне им продуманную, Серега отправился к московским и околомосковским авторитетам. Кооперативов — море. Масштабы неохватные. Это тебе не прежние нелегалы-цеховики, которых тоже было в достатке, но все-таки для тех, кто “в законе”, с их личными гвардиями положняков и авторитетов, зорко просвечивающих свои угодья, все они были — наперечет. На осуществление Серегиной идеи элементарно не хватало сил. Пока что предприимчивых буржуинов ставили под оплату в том количестве, на которое хватало братвы.

Серега предложил в срочном порядке набирать молодых бойцов и создавать сотни новых бригад. Это грозило разрушением всей структуры управления — на такую армию просто не хватало авторитетов и “законников”, а без четкого подчинения вся страна станет гуляйполем для разграба безбашенными группировками, и в конце концов ни копейки из того разграба не пойдет на “общак” — каждый потянет только себе…

— Кто удержит такую армию в понятиях и в подчинении? — резонно возражали авторитеты, пока мой тезка, уже рекомендовавший на коронование Серегу, отмалчивался, достаточно заинтересованно вслушиваясь в жаркую дискуссию за этим дачным круглым столом.

— Сами понятия и удержат, — уверенно напирал Серега. — А для подстраховки придется в более срочном порядке короновать новых…

— Да где взять столько кандидатов? Не неси пургу…

— Прошу без фени, — одернул “законник” из своего угла.

— Тебя наши понятия держат в узде? — убеждал Серега. — Меня — держат? Удержат и молодых. Можно набирать из спортсменов — они худо-бедно понимают и в дисциплине, и в верности команде, тем более что сейчас весь их спорт и все их карьеры — на свалке…

Серега не сомневался в своей правоте. Когда-то давно ему самому пришлись откровением людские понятия, ядром которых было сохранение чести и достоинства, а силой — утверждение справедливости. Почему же и другим эти правильные понятия не станут таким же откровением? Почему и для других они не станут таким же идеалом? Серега ставил на идеал.

Его оппоненты уже объелись идеалами и ставили на подлость человечьей натуры, норовящей что можно сгрести под себя. Они не очень увлеченно возражали и очень увлеченно да вкусно закусывали, а Серега глядел на их каменные жваклы, думая об оголодавших сидельцах, и кусок не лез ему в горло.

Последнее слово было у “законника”, но тот пока помалкивал. Он был азартным игроком и готов был поставить на Серегино “авось”, но ведь тогда работы предстоит — в непродохнуть. А с другой стороны, оставить все так же покойно и удобно, как было, — тоже не получится…

Жизнь сама выбрала Серегины идеи. Со всех сторон стали напирать какие-то самодеятельные бригады беспонятных громил, и приходилось буквально на ходу обрабатывать их и приводить хоть в какую-то норму. Пошла суматошная пора ежедневных “стрелок” со все менее предсказуемым исходом и скороспелых коронований со столь же спорным результатом. Короны требовались из-за острой нехватки законных авторитетов, но той же короны добивались напористые атаманы-баи-абреки, главными рекомендациями которых было число подчинявшихся им стволов и количество свеженагрябченных миллионов.