8 июля с подобной просьбой обратился в ЦК и секретарь Свердловского обкома партии Абрам Яковлевич Столяр: «По Свердловской области подлежат репрессии 10500 кулаков и 1500 уголовников. Из них необходимо расстрелять 4700 кулаков, подвергнуть ссылке и заключению в концлагеря 5800; уголовников подлежат расстрелу 300 человек, ссылке и заключению 1200. Эти цифры обуславливаются чрезвычайной засоренностью области активным контрреволюционным кулачеством и наличием в 29 районах спецпереселенцев общим количеством 180 000 человек». [33]

О неполном результате анализа телеграфировал 8 июля и первый секретарь Горьковского обкома Ю.М. Каганович: «Учтено по городу Горькому и десяти основным районам области кулаков первой категории 1000, второй категории — 650, уголовников первой категории 675, второй категории — 435. Кроме этого, по основным промпредприяткям области учтено кулаков, бежавших с мест постоянного жительства и скрывшихся от выселения, — 3820, из которых по степени антисоветской активности определяем первой категории — 620, второй категории — 3200. Работу по учету по остальным сельским и кустарно-промысловым районам продолжаем». [34]

Просьбы о применении репрессий наряду с кулаками и уголовниками в отношении других групп населения, проявлявших враждебность к советской власти и поэтому представлявших социальную опасность или враждебность, имели около 30 % телеграмм. Прежде всего, такая особенность проявилась в национальных республиках. Так в шифртелеграмме первого секретаря ЦК КП(б) Узбекистана Акмаля Икрамова от 8 июля отмечалось: «Кулаков, подлежащих расстрелу, 981 человек, уголовников 267. Подлежащих высылке кулаков 2625, уголовников 1189… Категория подлежащих расстрелу увеличится… У нас имеются городские крупные баи, торговцы-националисты, крупные духовники, активные враждебные элементы, которых учтено 169…

Кроме этого учтено русских духовников 13, белых офицеров 44, басмаческих руководителей 9, крупных эмирских чиновников и жандармов 6, которые по характеру материала также подлежат расстрелу. Всего подлежит расстрелу 1483. Имеется подлежащих высылке мус- духовников 63, русских духовников 26, белых офицеров 20, басмаческих руководителей 23, эмирских чиновников 6». [35]

Но даже к 9 июля секретари партийных организаций до конца не разобрались с репрессивной статистикой. В шифровке первого секретаря ЦК Азово-Черноморского края Е.Г. Евдокимова указывалось; «Произведенным учетом в крае числится кулацко-белогвардейского элемента 11635 и уголовного — 1971 (данные предварительные). Несомненно, дальнейшая работа по учету даст большие цифры. Подлежит рассмотрению кулацко-белогвардейского элемента по первой категории 5721 и по второй категории 5914, уголовного элемента по первой категории — 923 и по второй категории — 1048. Сведения по группе уголовного элемента сугубо предварительные».

Свою просьбу о лимитах Евдокимов аргументировал примерами: «В ходе уборки урожая зафиксированы в разных местах края факты поджога и пожара хлеба (Прим.: Ахтарский, Армавирский, Камышеватский, Марьинский, Роговский, Черлеерковский районы). Факты вредительского вывода комбайнов из строя (Усть-Лабинский район, Воронежская МТС — умышленно брошены в барабан комбайна вилы; Тимашевский район, Медведевская МТС — в хлебе, подаваемом комбайну, нашли железный прут, обмотанный соломой; Семикаракорский район, Золотаревская МТС — в шнеке одного комбайна нашли молот, в шнеке другого комбайна напильник; Выселковский район, Березанская МТС — в комбайне нашли железный прут и т. д.). По всем этим фактам ведется строжайшее расследование органами НКВД, часть этих дел считаю необходимым в целях решительного пресечения диверсионно-шпионской вылазки на уборке хлеба рассмотреть во внесудебном порядке, другую часть через суд с применением расстрела. Об этом прошу дать указание по судебно-прокурорской линии». [36]

9 июля отправил свою информацию из Минска и секретарь ЦК КП(б) Белоруссии В.Ф. Шарангович: «Нами учтено ранее высланных и возвратившихся кулаков и уголовников в Белоруссии 12800 человек. Из этого количества предлагаем расстрелять 3 тыс. как наиболее враждебных и ведущих активную контрреволюционную работу, и выслать из пределов Белоруссии 9800 менее активных, но враждебных элементов. В состав тройки предлагаем: НКВД Белоруссии Бермана Б.Д., второго секретаря ЦК КП(б) Белоруссии Денискевича Н.М., начальника милиции Белоруссии Шийрона». [37]

Из приведенных документов видно, что ни Политбюро, ни даже руководство НКВД не оказывали абсолютно никакого давления на руководителей регионов для завышения количества репрессируемых. Предложения о масштабах планируемой чистки, как и о составе охватываемых категорий населения, исходили непосредственно с мест, но иначе вопрос не мог и стоять, Москва не знала состояния криминальной обстановки в регионах.

О национальной особенности акции писал из Петропавловска секретарь Северо-Казахстанского обкома С. Сегизбаев: «Учтено возвратившихся кулаков 492, баев 183, феодалов 18, помещиков 9, уголовных 17, рецидивистов 249, всего 968. Из них враждебно настроенных, подтвержденных новыми данными НКВД, категорий к расстрелу — 422 кулаков, баев 158, феодалов 18, помещиков 9, уголовных бандитов 17, рецидивистов 34, всего 658. Подлежат высылке 310 человек. Второе, по области имеется несколько десятков тысяч переселенцев с западных границ Союза, среди этих переселенцев много подозреваемых… проявляющих за последнее время контрреволюционную активность и усиленное бегство из поселков… Учтено среди переселенцев таких людей 541 человек». [38]

Своя специфическая подоплека операции была отражена и в позиции секретаря ЦК Азербайджана Мир Джафара Багирова. Проблемы республики тоже имели свое политическое прошлое, связанное еще с событиями Гражданской войны. В шифрограмме, отправленной из Баку вечером 9 июля, он писал: «Прошу санкционировать изъятие 4 тысяч человек: кулаков 1800 и уголовников 2200, из них первой категории кулаков — 500 и уголовных — 500… Учитывая наличие контрреволюционных повстанческих организаций в 16 районах и оживление 7 действующих бандгрупп, прошу дополнительно санкционировать пропуск через тройку дел по следующим контингентом: