Старик сморщился — и уже из морщин подмигнул Усикаве. Очевидно, записав в армию «нас, нищебродов» как себя, так и своего собеседника.

— И давно она укрывает избитых жен? — спросил Усикава.

— Ох, точно не скажу. Я ведь сам про этот монастырь для беглых жен от других услышал. Как давно, говорите? Помнится, жизнь там зашевелилась года четыре назад… Ну, может, лет пять, где-то так. — Старик взял чашку и отпил холодного зеленого чая. — Поставили большие ворота с засовом, двор начали охранять. Да оно и понятно. Все-таки укрытие. Разве укроешься там, куда может зайти кто попало?..

На этих словах старик как будто очнулся и пытливо взглянул на Усикаву.

— Так вы, что же, ищете доступное жилье?

— Совершенно верно.

— Тогда вам лучше поискать где-нибудь еще. Здесь вокруг сплошь особняки. Если что и сдают, так только дорогие апартаменты для иностранцев, которые в посольствах служат. Раньше-то в этих местах обычные люди жили, совсем не богачи. И сдавали, и снимали. Так и работалось помаленьку. А теперь все не так… Теперь, боюсь, контору нашу закрыть придется. В центре Токио цены на землю — хоть волком вой; таким муравьиным конторкам, как мы, просто не выжить. Если у вас нет лишних денег, лучше поищите в других районах.

— Так и сделаю, — кивнул Усикава. — Лишних денег у меня, к сожалению, нет. Придется поискать где-нибудь еще…

Старик затянулся, задержал дыхание — и мощной струей выпустил дым изо рта.

— И когда госпожа Огата помрет, особняк ее сразу исчезнет. Сынок-то у нее — человек серьезный, не станет держать столько земли впустую забавы ради. Тут же снесет все до основания, да построит элитный многоквартирный дом. Наверняка уже сейчас все планы да чертежи приготовил.

— И вся эта благодать, что здесь прямо в воздухе разлита, сразу исчезнет, верно?

— А то как же! Ничего не останется.

— А чем ее сын занимается?

— В основном недвижимостью. Тем же, что и мы. Только разница между нами — как между небом и землей. Или между «Роллс-Ройсом» и самокатом. Фирма у него огромная, местной землей вертит так, что снимает с супа весь навар. А нам, простым работягам, даже объедков с их стола не достается. Куда катится белый свет?

— Я там недавно проходил мимо. Красивая усадьба — невольно залюбуешься…

— Да, пожалуй, это самый благородный дом в округе. Как подумаю, что такие прекрасные ивы посрубают под корень, прямо сердце сжимается. — Старик с горечью покачал головой. — Так что дай бог госпоже Огате пожить подольше…

— И не говорите, — согласился Усикава.

Усикава позвонил в «Консультацию для женщин — жертв бытового насилия». К его удивлению, именно такое название значилось в телефонном справочнике. Коллектив этой некоммерческой организации состоял из нескольких опытных адвокатов, да еще с десяток добровольцев помогали вести дела. Приют госпожи Огаты взаимодействовал с ними напрямую, принимая женщин, которые сбегали из дома, но не знали, куда идти. На сей раз Усикава попросил аудиенции от имени своей настоящей конторы — «Фонда поддержки искусства и науки новой Японии», ибо нутром чуял, что разговор может запросто коснуться вопроса о материальной поддержке. И договорился о времени встречи.

При встрече он тут же передал собеседнику свою визитку (такую же, какую вручил Тэнго) и сообщил, что его Ф0НД занимается поощрением организаций, работающих на благо японского общества. И что в их список кандидатов попала «Консультация для женщин — жертв бытового насилия». Хотя сам Усикава не вправе раскрывать имя спонсора, стипендиат, получивший эти деньги, может распоряжаться ими по своему усмотрению — и помимо того, что в конце года напишет краткий отчет, никакими обязательствами не скован.

Собеседник Усикавы — молодой адвокат — оглядел его с головы до ног и не пришел в восторг от увиденного. Да, внешность Усикавы к доверию не располагала. Но средства были скромные, и приходилось улыбаться любому, кто предлагал хоть какую-то помощь. Отставив личные сомнения в сторону, адвокат пригласил Усикаву за столик для посетителей.

— Прежде всего, — сказал Усикава, — хотелось бы узнать подробнее о деятельности вашей организации.

И адвокат поведал ему, как была создана их «Консультация», чем она занимается и каким образом они, адвокаты, перешли сюда, оставив другие хлеба. Слушая все это, Усикава в душе невыносимо скучал, но продолжал делать вид, что страшно интересуется рассказом. Прищелкивал языком, кивал, строил сочувственную мину. В результате адвокат понемногу успокоился и, как видно, решил, что Усикава — человек вполне достойный, несмотря на внешний вид.

И тогда Усикава аккуратно перевел разговор на тему приюта.

— Куда же деваются бедные женщины, которым некуда больше идти? — поинтересовался он. С таким выражением, словно искренне беспокоился о судьбах тех, кого жизнь завертела, точно палые листья на холодном осеннем ветру.

— Для этих случаев у нас открыты специальные прибежища, — ответил ему адвокат.

— Прибежища? В каком смысле?

— Временные приюты, если угодно. Их немного, но все они предоставлены различными благотворителями. Один из наших спонсоров даже пожертвовал для этого небольшой многоквартирный дом.