— Да хто ж его знает. Говорят, люди там помирают. Кто пошустрее, повыскакивали и живы остались. Можа, колдун шалит, непотребства устраивает? Или пиво у них отравленное…

— Было б пиво, было б по-другому. Не все пили-то! — влез в разговор краснолицый мужчина в засаленном фартуке. — Ведьма там, точно говорю! Сейчас увидите, как стража ее выволочет: они уже внутри, порядок наводят!

— Можа, и увидим, — не стал спорить первый.

— А часто такое бывает?

— Если пиво, так случается. Только умирают редко.

— А если ведьма?

— Дык, хто ж его знает. Мне мой дед рассказывал, дак и он сам не видел, с чужих слов говорил. Так же, грит, началось — люди мертвыми падать стали. То ли чародея казнили, то ли колдуна, а можа и ведьму. Грит, проклятие посмертное то было, во как! Почти весь город помер. М-да…

— Не страшно тут стоять?

— Так ведь все стоят, и ничего!

— Ну-ну… — буркнул я и отошел в сторону, а мужик вернулся к своему делу — созерцать.

Пришла пора проверить здание своими методами, хотя даже так чувствовалось что-то такое, от чего волосы на теле вставали дыбом. В магическом зрении поверху здания мнилась какая-то дымка, которая медленно вращалась на манер водоворота. На душе было погано, хотелось быстрее броситься внутрь, но что-то останавливало. Одно радовало — мой дракончик точно определил, что Шустрик жив, а значит и Карина. Но реакция от Шустрика идет какая-то заторможенная. Это даже я почувствовал через Драко.

Внезапно дверь пинком изнутри открылась, и в проеме появился шатающийся стражник. По крайней мере, человек опирался на пику стражника. Но выйти ему было не суждено. Из-за его спины вытянулась темная лента, похожая на лапу, которая схватила его за голову. Мужчина закричал, но крик оборвался на полувздохе. Наружу вывалился уже труп.

— Во дела! — пробормотал я. Толпа зашумела, закричала какая-то женщина, и народ стал поспешно разбегаться. Тот мужик с трубкой бежал впереди всех.

— Ладно. Что бы то ни было, Карина там, и без нее я не уйду. Сейчас посмотрим, что за магическая тварь затаилась внутри. — Я через Драко сформировал наблюдательный конструкт и повел его на разведку. Однако темный протуберанец его сейчас же изловил и уничтожил. — Что ж, — пробормотал я и сделал новое "Око", защитив его полем, которое своей вибрацией вражеские конструкты и не пропускает (или частично глушит) прочие излучения, возникающие при чародействе. Когда же мой второй Наблюдатель, защищенный по самое "не балуй", бесславно сгинул, я напрягся. Больше проверять себе путь мне было не чем. Я, конечно, не конструкт: у меня и защитное поле посерьезней, и биокомп, и аура посерьезнее, но как-то стремно было проверять на своей шкуре, достаточно ли "броня крепка и танки наши быстры". При всем при этом я чувствовал, что дорога каждая секунда, и рассусоливать, пытаясь что-то придумать, некогда. Это не нервы и не астральные прогнозы — просто сигнал от Шустрика слабеет. Как бы то ни было, все эти штучки — кажущиеся темные лапы — чародейские игрушки. Мой Спасатель должен работать — конструкту просто не хватило энергии для защиты. Эх, знать бы, что же там случилось? — Как есть, сую голову в петлю, одна надежда на большой авось и кривую, которая должна вывезти… — Я зябко передернул плечами и врубил весь свой актив на полную. Затем полностью закуклил ауру, помолился биокомпу, досчитал до трех, затем до десяти, потом понял, что тяну время, матернулся и потихоньку подошел к двери. Несмотря на мои приготовления то, что было внутри, как-то почуяло меня — ко мне метнулась темная лента. Я непроизвольно отступил, но протуберанец вытянулся намного дальше, чем упал стражник, и пронзил меня. В голове слегка помутилось, биокомп пискнул что-то вроде "деструктивные био-излучения по всему диапазону…", дальше я не вслушивался. Пока держу удар — надо действовать: и я ринулся вперед, продираясь через клубок темных лап, жалящих точно разъяренные кобры. Перед глазами стояло улыбающееся лицо Карины, я вцепился в него зубами и руками и не отпускал, чувствуя, что это помогает мне идти. Перед глазами все плыло, будто я основательно надрался. Ноги натыкались на лежащие тела, ступеньки, что-то пыталось пробиться мне в голову, оторвать руки, вырвать сердце. Причем это Нечто, как я внезапно понял, было творением самой чародейки, а не ее похитителей. "Ну, я тебе припомню это, милая!" — стучалась на задворках мысль.

И вот, картина маслом: темная комната, последние лучи заходящего солнца, с трудом пробивающиеся сквозь окно — светло-тусклый квадрат на противоположной стене, безнадежно мертвый мужик, больше похожий на перемолотый фарш, прибитый к стене. И перед ним — Карина. Статуя. Куда там Венере Милосской до нее! Идеальное тело в современном мне стиле, безмятежное и пустое лицо, глаза смотрят за воображаемый горизонт, а палец вытянутой руки уперся в щеку жертвы и полное ощущение, что именно этот палец удерживает на весу пришпиленное тело. Стены комнаты уже пропали в том бредовом тумане, что окружал меня. В окружающем мире остались только я и Карина. Я дотронулся до нее — натуральный камень. Мелькнула мысль — надо вызывать носильщиков.

— Карина! Очнись!

Ноль внимания.

— Девочка моя, просыпайся!

Ресницы дрогнули. Зрачок, раскрытый на всю радужку, слегка сузился.

— Это я, Ник! Ладно… Поиграем в сказки, — тихо сказал я и поцеловал Карину в губы. Мешала ее вытянутая рука, но я не обращал на это внимания. Губы, сначала твердые и холодные как у трупа, слегка потеплели. Сделал я это не просто так, а чтобы наши ауры слились в единое целое. При сексе, конечно, взаимодействие лучше, но хоть что-то. Сейчас же мне в голову полез всякие бредовые видения, потрясающие своей изощренностью и жестокостью, но в каждом была Карина, равнодушно-далекая и величественная, как богиня. Возникла стойкая ассоциация, как будто я заглянул прямиком в Ад, где она то ли в роли Ангела Смерти, то ли великомученика с терновым венцом, а может, все вместе. Я все тянулся к ней, и не мог достать: видение сменялось, и она снова отдалялась. К своему ужасу я понял, что меня затягивает внутрь все глубже и глубже, и сил выплыть уже не хватит. На миг меня охватила паника, но я почувствовал поддержку от моего верного Драко и зацепился за него: он тоже был здесь, кружась вокруг меня призрачной тенью, помогая не потерять себя в этой череде кошмаров. Лишь только я мысленно слился с ним, дела пошли лучше — теперь он знал, куда приложить свои силы. Смекнув, в чем дело, я начал звать Шустрика, и когда нас стало трое, бред стал отступать, и я добрался-таки до Карины. Дракончики завертелись вокруг нас, отсекая кошмары, и я сквозь видения снова стал различать комнату. А поцелуй длился и длился. Сквозь кровавый туман я заметил, как ее аура под действием моей стала успокаиваться. И, наконец, я почувствовал, как тело в моих объятиях вздрогнуло, рука Карины безвольно упала мне на плечо, глаза ее закатились. Чародейка, обмякнув, словно тряпичная кукла, стала оседать, а черная воронка вокруг нас — растворяться.

Дорникус сидел у постели Боркуса: раненый метался в бреду, и нужно было следить, чтобы он не упал с кровати. Кирин как дикий зверь в клетке наворачивал круги по комнате. Целителя поблизости не оказалось — он уехал на другой конец города к больному, а его помощник, совсем молодой парень, как только увидел торчащий обломок белой кости, упал в обморок. Кирин вытолкал его за дверь.

Выглядели все неважно, хотя добрались без особых приключений, если не считать замурованного переулка. В конце концов, они просто взобрались в одном месте на крышу. Благо, не высоко, и веревка оказалась под рукой. Только с Боркусом пришлось повозиться — он один весил почти как остальные его товарищи, вместе взятые.

— И долго мы еще будем сидеть? — взломщик на мгновение остановился, но не утерпел и снова затопал по дощатому полу.

— Есть варианты?

— Да! Взять лошадь, найти целителя и за шкирку притащить его сюда! Помрет же!

Дорникус покачал головой.

— Не найдем. А будем тащить силой — стража остановит. Тогда точно не поможешь. Целительский амулет я использовал, но надо правильно кости вправлять, как бы не навредил. Я боюсь сам делать. Моя чуйка подсказывает, что мы тут надолго не задержимся. На крайний случай оставим денег хозяину таверны — вызовет целителя потом. Боркус в любом случае выбыл из игры. Либо искусник его кончит прямо здесь, либо сжалится и оставит. Скорее второе — чтобы нас не переполошить раньше времени.

— Искусник то, искусник се… — с гримасой выплюнул слова Кирин, косясь на раненого товарища.

И тут открылась дверь и вошел этот самый упомянутый всуе искусник. Лицо его было помято и выражало явную усталость. Окинув охотников слегка равнодушным взглядом, он оперся на косяк, недоуменно глянул на посох в руке, прислонил его к стенке и задумался о чем-то. Дорникус с Кирином переглянулись, не понимая, чего ожидать.

— Так. — очнулся новый хозяин. — Тебя как зовут?

— Кирин.