– Аусвайс! – грозно проревел он, тыча в непрозрачное тонированное стекло стволом автомата. Стекло мягко ушло вниз. Трепыхающихся в бешенстве ноздрей конвоира коснулся приятный запах ароматизатора и дорогой кожаной обивки. В салоне нахально скалил зубы, наслаждаясь прохладным кондиционированным воздухом, голубоглазый юнец года на три младше Гюнтера.

– Выйти из машины! – рассвирепел конвоир и тут же решил проучить сопляка. – Руки на капот!

– У, какой злой дяденька! – Юнец и не думал пугаться, он небрежным жестом открыл бардачок, достал оттуда документы и сунул их под нос конвоиру.

Лицо Гюнтера вытянулось и побледнело.

– Прошу прощения, герр Хильшер! – заикаясь, проговорил он. – Я… Я… Хайль Гитлер! – неожиданно заревел он, вытягиваясь по стойке смирно.

– Да не ори ты так! – вальяжно произнес юнец. – Лучше шлагбаум подними!

Гюнтер скачками побежал исполнять приказание. Хильшер вдавил педаль газа в пол, покрышки вновь протестующе взвизгнули и задымились. Автомобиль пулей сорвался с места и через мгновение исчез из поля зрения удивленного и перепуганного конвоя.

– Какая машина! – мечтательно произнес Ганс. «Порш Кондор» «икс зет пятый» в полной комплектации! Мне бы такую… А кто это был? Мне показалось, что за рулем сидел какой-то сопляк?

– Тебе не показалось. Только у этого сопляка высший секретный допуск! Даже у нашего шефа такого нет! – заявил Гюнтер.

– Мажорный парниша, – произнес Ганс и вновь вздохнул. – Нам с тобой, Гюнтер, и не светит такая машина… Везет же некоторым!

Хильшер остановил автомобиль возле большой палатки, в которой располагался полевой штаб. Откинув полог, Фридрих вошел внутрь. На большом пластиковом столе в ряд, словно солдаты на параде, были выстроены очищенные от земли черепа.

– Ну, что я говорил? – заметив вошедшего профессора, довольно заявил Вольфрам. – Целехоньки наши черепа!

– Сколько нашли? – поинтересовался Фридрих.

– Десять, – ответил штандартенфюрер, – работаем не покладая рук. – Найдем и остальные! Все просеем сквозь мелкое сито, но найдем!

– А который из них тринадцатый? – Хильшера распирало любопытство, ведь именно этот череп был основным преобразователем энергии.

– «Митчелл-Хеджес»? Вот он! – Зиверс указал на один из артефактов. – Правда, не полный – нет нижней челюсти… Но мы найдем ее, не сомневайся!

Профессор бегло пересчитал черепа.

– А почему их только шесть? Ты же говорил, что нашли десять артефактов?

– Вон они, – указал на соседний стол Вольфрам. Там лежали какие-то оплавленные, покореженные куски кварца, в которых с трудом можно вычленить знакомые очертания. – Эти – те самые фальшивки, о которых упоминал в донесениях рейхсфюреру мой двойник. Они разрушены и больше не представляют интереса. Будем искать им замену.

– А ведь двойник Виллигута ошибался, – напомнил Хильшер, – он считал, что истинных черепов четыре. А их уже шесть! Даже если два других – копии, это уже что-то. Ладно, продолжайте, а я доложу о наших успехах фюреру. А ты, Вольфрам, подумай на досуге, как с максимальной эффективностью мы сможет использовать наши находки.

16.06.2006 г.

Тысячелетний Рейх.

Берлин. Рейхстаг.

Личный кабинет фюрера.

Почти год прошел с тех пор, как престарелый профессор Хильшер омолодился. Но Лепке до сих пор не мог привыкнуть к тому, что развалившийся в соседнем кресле нахальный подросток – это тот же самый умудренный опытом старец из сопредельной вселенной. Ну не вязался облик сопливого юнца с далеко идущими планами и серьезностью намерений профессора.

– Все привыкнуть не можешь? – Хильшер прекрасно понимал состояние фюрера.

– Рассудком-то я понимаю, что это ты, – признался Лепке, – но глаза верить отказываются!

– Да уж, свезло так свезло, – согласился Фридрих. – Слишком большой контраст… Гормоны, адреналин… Не поверишь, но я только-только начал справляться… Рассудком-то я тоже понимаю, но ничего поделать с собой не могу! Девочки, тачки, дискотеки… Но, черт возьми, жизнь прекрасна, когда ты молод и здоров! И оценить все прелести новой жизни можно, только состарившись хотя бы один раз.