Возникали новый уровень и новый характер отношений — со старшими, младшими и равными. Новый бригадир Руслан Панчатов вдруг начал называть его Юрием Николаевичем. «Да брось ты, Руслан, какой я Николаевич!»— отмахнулся в первый раз Юра. Но Руслан и в следующий, и в третий раз обратился к нему по имени-отчеству.

Ну пусть бы один Руслан Панчатов, все-таки молодой и слегка облагодетельствованный, но и начальник УОС Александр Антонович Проворов тоже стал величать его по батюшке!

— Неужели я так сильно повзрослел, Александр Антонович? — отметил Юра это новое обращение.

— А ты сам не замечаешь? — вопросом на вопрос ответил Проворов, глядя на него какими-то знакомыми, почти отцовскими глазами.

Верный своей методе, Проворов не вмешивался в дела молодого начальника — только наблюдал. Зайдет после штабной летучки, осмотрит, как будто впервые, стены прорабской и словно бы между прочим, «без надобности», спросит:

— Ну как себя чувствуют молодые кадры?

Юре, правда, и в таком обычном вопросе слышался некий скрытый смысл, по-модному говоря — подтекст. Он ведь был посвящен Мих-Михом в план кадровых перемещений в пределах УОС: если «шеф» уйдет к Проворову замом по материальному обеспечению, то Юра останется у того же Проворова начальником участка. Густова-старшего Проворов знал дольше и лучше, а вот молодого мог и не знать настолько, как это требовалось для новой, для будущей ситуации. Поэтому Юре то и дело казалось, что Александр Антонович, навещая его, заодно и присматривается к будущему кадру, изучает его в деле, определяет его пригодность для новой должности. У Проворова была теперь идеальная возможность: еще до назначения человек проходит испытательный срок!

Честно сказать, Юру это несколько нервировало и раздражало, казалось обидным. Страдало его достоинство. Проработать столько лет на плотине и оказаться в роли испытуемого (сам он применял здесь слово «подопытный») было не так уж приятно. Однако Проворову он отвечал на его вопросы вполне учтиво. Учтиво и не слишком серьезно, как и полагается между начальниками в таком разговоре:

— Молодые кадры гонят план, Александр Антонович.

— Не нуждаются в помощи старших?

— Как нам без нее! — отвечал Юра. Но без крайней нужды ни о чем конкретно старался не просить. Знал систему Проворова, не любившего опекать подчиненных, да и сам не хотел выглядеть опекаемым. Так же, как и «подопытным».

Иногда он чуть-чуть топорщился и отвечал Проворову с едва заметным вызовом:

— Строят плотину молодые кадры.

Проворов усмехался и задавал новый вопрос:

— Ну и как же она строится?

— В полном соответствии.

— Тридцать девятую секцию, надеюсь, подтянете? — вроде бы не начальственно, но все же указывал Проворов на одно явное, давно наметившееся «несоответствие».

— Она у нас на стыке участков и плохо перекрыта кранами… — начинал объясняться Юра.

— Вот-вот, — говорил Проворов. И удалялся.

Самое удивительное было здесь то, что, топорщась и внутренне сопротивляясь вниманию Проворова, Юра все больше проникался к нему уважением и временами даже тянулся к нему. Хотелось поговорить обо всем запросто и прямо. Думалось, что был бы понят. И разрасталась даже такая тайная надежда, что у этого умного человека может возникнуть некое новое, пока еще никому не известное, но непременно мудрое, для всех приемлемое решение кадровых дел. Узнать бы его — и успокоиться.

В то же время Юра понимал, что начать такой разговор с Проворовым он никогда первым не сможет. Это не Мих-Мих, с которым он недавно объяснялся.

Мих-Мих, кстати, тоже наведался в эти дни на плотину, что было для Юры и для всех на участке большой неожиданностью. Как всегда бодрый и бодрящийся, готовый к доверительности и доброжелательному пониманию. Вежливо пожал руки молодому «правителю» и Гере Сапожникову, который сидел у Юры, — они вместе мудрили над тем, как разместить на блоках еще один кран. Был самый разгар обсуждения, но Гера, завидев гостя, немедленно встал, шевельнул своими колючками и поспешно вышел к Любе.

— Чего это он? — все заметил и удивился Мих-Мих.

— Деликатный мужик — вот и все, — объяснил Юра, хотя и сам не мог понять, что так подхлестнуло Геру, отчего он так подхватился.

— А мне показалось… — о том же продолжал Мих-Мих, глядя на дверь. Однако делиться своими подозрениями не стал и вместо этого спросил Юру: — Ну как у вас дома? Как старик?

— Вы что-то не заходите, — слегка упрекнул Юра.

— Понимаешь, все собирался, собирался со дня на день, а потом, слышу, Острогорцев меня опередил. Теперь надо хотя бы денек переждать, а то как будто по следам начальства… Ты не знаешь, какие они там проблемы обсуждали? Не при тебе это было?

— Нет, я в своей комнате сидел — на случай необходимости.

— Похоже, что у них серьезный разговор состоялся.

— Какие там серьезности с больным человеком! Просто навестил начальник ветерана.

— У него так просто ничего не бывает, — знающе заметил Мих-Мих. — Да и твой шеф — заводной, если дела коснется.

— Ясно, что о чем-нибудь дельном тоже говорили.

— А насчет наших кадровых раскладок толковали?

— Не знаю. И пока что не хочу знать, — ответил Юра без особой деликатности.