– Ладно, - рассмеялся дисцитий.
– Но пока продолжайте: торопиться нам все равно некуда, дорога дальняя, делать нечего… Только местные байки и слушать.

– Ну, смотрите сами, - воодушевился цыган, оборачивая вожжи вокруг кистей.
– Дело так было: зимой, в Хмурень, солнца-то у нас совсем не бывает: его то одна гора закрывает, то другая - так и живем с месяц почти как ночью. Не то, чтобы тьма непроглядная, но словно вечные сумерки. Угнетает, признаться. Я хоть и привычный - уж десять лет как в Темнянке с дочкой осел, а все равно терпеть не могу это время. И вот пару лет назад вздумалось Его Величеству как раз по зиме объехать восточную часть своих владений. И Темнянку, ясное дело, он без внимания оставлять не собирался.

Григ насмешливо ухмыльнулся: помнил он это жаркое времечко, когда все магистры ходили злые и раздраженные. Поди за всем уследи: чтобы и короля уберечь, и селения успеть хоть в какой-нибудь порядок привести… Даже дисцитиев привлекали иногда, но Григ в их числе не засветился. Да оно и к лучшему: как будто без того дел не было. Как раз в это время свой первый, выпускной, диплом писал.

– Ну, тут уж маги и расстарались, - подтвердил его воспоминания Инцар.
– Уж не знаю, кому это пришло в голову, но исхитрились же они особым образом установить на западном склоне зеркала так, что они ровнехонько свет на деревню отражали! Хоть и только до обеда, а все лучше, чем вообще в темноте сидеть! Король-то проехал - да и был таков, а зеркала никто снимать не стал. Они сейчас хоть и поломались кое-где (на скорую руку, видать, делали), а все равно хорошо. Тем более, что мы все равно за это ни монеты не платили. На добровольных началах, так сказать.

Григ уважительно хмыкнул. Идея и в самом деле была хорошей. И простой, как все гениальное.

– А далеко ещё ехать-то до этой Темнянки?
– полусонно поинтересовался маг.

– Да нет, аккурат к ярмарке и обернемся, - ответил цыган, на всякий случай подгоняя неспешно шагающего в гору жеребца.

Ярмарка оказалась совсем небольшой, но для такого заброшенного среди гор селения и она была грандиозным событием. Важно прохаживались между рядами разодетые в выходные платья хозяйки, с любопытством озираясь по сторонам, семенили следом лукаво посверкивающие невинными глазками дочери, молодцевато подпоясались яркими кушаками разом расправившие плечи мужики.

Большая часть рядов была отведена под продукты - высились горы домашнего молочного творога (и где они только коров пасти в горах умудрялись?); серебрилась сверкающей чешуей свежепойманная рыба, иногда еще отчаянно захватывающая жабрами воздух; красовались в корзинах медовые спелые яблоки, которые никто, кроме дружно потянувшихся к кошелям магов, не брал, потому что и свои-то не знал куда девать.

А на меньшей части рядов столпился почти весь народ, ибо отведена она была под платья, шали, шары, гжель и хохлому. Если и творога, и рыбы, и яблок можно было купить почти каждый день, то вот такие товары в селении бывали редко, привозимые купцами или предприимчивыми селянами типа Инцара только специально к большим ярмаркам.

Цыган, кстати, с большим сожалением глядел на мирно наживающихся конкурентов, которым этой осенью удача улыбнулась ярче, чем ему самому. Но азартно торговаться (порой - просто ради интереса) ему это совсем не мешало.

Бродили между рядами горластые торговки, наперебой зазывавшие покупателей:

– Семечки каленые, семечки печеные!

Лузгайте, жуйте, на землю не плюйте!

Горсть - полушка, две горсти - медяк,

А самому веселому - отдам за так!!!

Инцар немедленно попытался заделаться за самого веселого, даже исполнив ради этого какую-то разбитную цыганскую частушку, но торговка только расхохоталась, не желая оделять цыгана заслуженной горстью семечек безвозмездно. Пришлось выдать-таки ей медную монетку, попутно сделав строгое внушение, как нехорошо вводить общественность в заблуждение.

Торговка, памятуя, что клиент всегда прав, с искренним вниманием выслушала и, с трудом сдержав широкий зевок, согласилась. Жадно цапнуть предложенную монету ей это не помешало.

Опасаясь, как бы цыган ещё чего-нибудь не отчудил, Григ поспешно напомнил ему об обещании свести магов с рисовальщиком карт, так что пришлось Инцару с явным сожалением покинуть милую его цыганскому сердцу шумную яркую ярмарку и отвести новых знакомых к соседу, не пожелавшему почтить местное мероприятие своим присутствием.

Карт у того и впрямь оказалось превеликое множество, а просьба продать одну привела мужика в такое недоумение, что Григ сразу понял: можно было и просто нагло попросить - селянин дал бы, да ещё и умилился, что его творения наконец нашли благодарных зрителей. Но цену тот ломить не стал (а маги, соответственно, к вящему разочарованию Инцара, поленились торговаться) и всего за серебрушку продал им довольно подробную и качественно выполненную карту Митьессы. Вроде бы даже безошибочную (во всяком случае Григ, несколько раз видевший такую же, но большего размера, в Обители, с ходу заметить неточностей не смог).

Оставалось решить проблему ужина и ночлега, но вот тут-то как раз магов и поджидала подлость судьбы.

– Где у вас здесь постоялый двор?
– тщательно сворачивая новоприобретенную карту в рулон и пряча в кармане куртки, поинтересовался граф.

– Постоялый двор?
– удивился цыган.
– Окститесь, господин маг, отродясь у нас его не было! Корчма - это да, но только она сейчас уже закрыта, только до сумерек работает. А двора нам никогда и не надо было: кто сюда, в горы, пойдет-то?