— Вы считаете меня законченным гедонистом?

— Кем?

— Гедонистом — человеком, который делает только то, что доставляет ему удовольствие.

— Вовсе нет!

— Так вот, Энн, я хочу знать о вас все. За свою жизнь я успел понять, что у людей часто возникают весьма неприятные проблемы. Черт побери, у меня они тоже есть! Но эти проблемы как раз и делают человека таким, каков он. Поэтому, разобравшись с вашими проблемами, я смогу лучше понять вас. Когда мы приедем в Эскондидо, вы сначала одна войдете в палату к отцу. Если окажется, что ваш отец не расположен сегодня принимать незнакомых гостей, я не стану протестовать. Просто подожду на улице, пока вы освободитесь. Согласны?

— Согласна. Пусть будет так.

Всю остальную дорогу они говорили о разных пустяках. Энн ждала, не заговорит ли Гейбриел снова о Маделейн Паркер, сама не зная, хочется ли ей этого. Но так и не дождалась…

Когда они приехали в «Шейди», Гейбриел остался в холле на первом этаже, а Энн в сопровождении миссис Кингуолтон поднялась к отцу.

Дэниел отдыхал в шезлонге на открытой террасе. Энн почти неслышно подъехала к нему на своей коляске.

— Очнитесь, мистер Дэниел, — шепнула она ему на ухо, — и поцелуйте свою маленькую обезьянку.

Мистер Розетти открыл сначала один глаз, затем — другой. Он удивленно уставился на девушку, не поняв со сна, где он и кто зовет его по имени. Потом он узнал дочь и радостно улыбнулся:

— Энн, ты!

Он крепко обнял девушку и с любовью посмотрел ей в глаза. Затем его взгляд скользнул вниз. Он нахмурился и выпустил дочь из объятий: Дэниел увидел коляску.

— Что случилось? Ты попала в аварию? Только не лги!

— Ничего страшного! И никакой аварии! Просто я оступилась и растянула связки.

Энн знала, что отец не удовлетворится таким объяснением. Ей пришлось рассказать ему все, что произошло, хотя и опуская некоторые подробности.

— Интересно бы узнать, дитя мое, — с уничтожающей иронией произнес Дэниел, — как получилось, что, впервые попав в дом, этот молодой человек сразу же очутился в твоей спальне?

— Папа!

— Я просто спрашиваю, дорогая. Как его зовут? Кажется, Хантер?

— Гейбриел Хантер, папа.

— Это тот самый, о ком ты так беспокоилась прошлый раз?

— Ну, я бы не называла это беспокойством, папа!

— Та-ак! И он — видимо, от безумной любви — сломал тебе ногу? Очень оригинально!

— Папа, ни о какой любви нет и речи. И он не виноват. Это произошло случайно. Да и перелома у меня нет. Просто растяжение связок. Я же тебе только что объяснила!

— Э-эх! Если мне как-нибудь представится возможность поговорить с этим малым, я дам ему пару советов, как следует обращаться с женщинами.

Энн скрестила руки на груди и, прищурившись, посмотрела на отца.

— Жаль, что ты так настроен, папа. Я только что хотела вас познакомить.

— Сейчас? Так он здесь?

Энн кивнула и слегка покраснела. Дэниел, откинувшись на спинку шезлонга, заявил с некоторым злорадством:

— Что ж, если так, то я рад представившейся возможности лично познакомиться с мистером Гейбриелом Хантером.

— Но при одном условии, папа. Ты будешь вести себя с ним уважительно и корректно.

— Хорошо. Свое мнение об этом человеке я скажу тебе после нашей встречи. Но очень сомневаюсь, чтобы он мне понравился. Кстати, я этого и не хочу.

— Но ты обещаешь не оскорблять его?

— Оскорблять? Чего ради я буду это делать?

— И вообще ты не станешь огорчать меня какими-нибудь глупостями. Не правда ли?

— Ладно. Не стану.

Энн благодарно взглянула на отца и выехала за дверь. Спустившись на лифте в холл, она застала Гейбриела за перелистыванием старых журналов. Не говоря ни слова, Энн взяла его за руку и коротко сказала:

— Он нас ждет.

Гейбриел крепко сжал ее руку и улыбнулся:

— Поехали.

Он занял свое место за спинкой коляски и быстро довез Энн до нужной палаты.

Дэниел встретил их стоя и первым протянул Гейбриелу руку. Тот крепко пожал ее.

— Рад познакомиться с вами, мистер Розетта.

— Я тоже рад.

Черные глаза Дэниела, казалось, просвечивали Гейбриела насквозь, подобно рентгеновским лучам. И это первое испытание Хантер благополучно выдержал. Мистер Розетта обвел террасу строгим взглядом и скомандовал дочери:

— Изволь-ка распорядиться, чтобы сюда принесли хотя бы два стула. Сидя легче разговаривать.