Так происходит лишь во сне:Свет шёл не с неба,Но с неба падал ровный снег,А свет – от снегаНа мир струился целый день,Да день торопкий:Скорее тёплый шарф надень,Ступай по тропкеМежду сугробов, чтоб застатьСвеченье снега…Но серый сумрак, словно тать,Сокрыл полнеба.Хоть на часах всего лишь три,Включили вечер.Оранжевые фонариИдут навстречу.
* * *
Подумать только, как немного надоВ полубезумной сутолоке дней:Неяркая зажжённая лампадаИ тихий лик, склонившийся над ней.
* * *
Е. П.
Время течёт между пальцами,Словно пляжный песок,А всё же в живых остались мы,От смерти на волосок.Как лёд на горячих ладонях,Время тает, капают дни…Пока капля каплю догонит,Мы с тобой посидим одни.Пространство и время сужены,Но кто-то продлил нам срок.Дай руку, мой милый, мой суженый,Нам осталось несколько строк.
Сиеста в кафе
Чашка бледно улыбаласьОтпечатком чьих-то губ;Поцелуй застыл, расплавясьНа кофейном берегу.Словно пара насекомых,Ножки тонкие воздев,Стулья спят в дневной истоме;Чья-то кепка на гвозде.Слышен моря пьяный лепетВ яркой сонной тишине…Сигареты зябнет пепелИ мечтает об огне.
Ракушка
Вере
Беспамятная кукушка! Забудет – и ни ку-ку.А где-то дремлет ракушка На солнечном берегу.Ухо из перламутра Помнит Чюрлёниса фугу;Лучшего репродуктора И не подаришь другу —Фугу, как соль, морскую, Чистую соль минор;Что ты, я не тоскую… Соль на ладони? – СорВетер поднял на пляже. Слышишь, какой хорал?Соль на щеке? – Но я же В руки ракушку брал…
* * *
Заканчивается февральПечальной жатвы.Уходит куцый месяц-вральС хвостом поджатым.Как чай в столовке заводской,Закат разжиженИ бледно-жёлтою тоскойТечёт по крышеИ гаснет вместе с февралёмВ графите ночи,Где мёрзнет голый серый клён —Но в марте, впрочем.
Март
Тогда был март, на этот март похожий.Был март, но притворялся февралём.Спилили во дворе огромный клён,И он лежал, убит и обезножен,Как на снегу начертанный углём.Опилки пахли плахой. Под дождёмТемнел, сутулясь, обнажённый пень,Стыдясь, что не отбрасывает тень.
* * *
Апрель кончается, однако;С деревьев сыплется пыльца.И год за годом, одинаков,Пыльцой касается лица —Невидимой и тонкой пудрой,Чтоб скрыть минор усталых губ,И на лицо ложится мудроШтрих за штрихом, летуч и скуп;За годом год… И вновь апрель.Гравюрой стала акварель.
Туман
Под мутной лупою туманаНе видно берега реки;И вместо школы в дверь шалманаВливаются ученики.Палач берёт работу на дом,К обедне душегуб спешит,Оставив тёплый труп в парадном.Изящно скроен, дурно сшитКостюм пустой торчит в витрине,Пока блуждает манекенВ тумане, голым телом синимСкользя меж голых синих стен.Потом уверенно и раноНа день легла такая мгла,Что мир в испарине туманаРодить и поглотить могла.
В потёмках
А если заглянуть в потёмкиРодной, неведомой души,И крадучись разворошитьЗаветный скарб на дне котомки?Далёкие воспоминаньяЛежат нетронуты, как банкиС консервами. В мешке баранки —Нет, сухари, сиречь мечтанья,Которые мы все жевалиНа безопаснейшем привалеОт двадцати до тридцати,Когда легко ещё идти;Потом не тянется рукаЗа сухарём, и привкус горькийОт тридцати до сорокаУ хрупкой, глянцевитой корки…Письмо, две карты из колодыДа исхудавший календарь,Которые, бывало, встарьНа кухне вешали у входа;Погнутый ключ, часы и костьИгральная. Прощайся, гость.Ладонь вспотевшую разжав,Мазнёшь по лезвию ножа.
Самолётное
Невыносима пауза прощанья,Взгляд загнанный и влажная рука.Я изучил науку расставанья,Но провалил экзамен. С потолкаЯ взял тогда решение задачи,И вся судьба произошла иначе:Вот я лечу из сумерек в рассвет,А жизнь моя, как будто встречным рейсом,По узким и травой заросшим рельсамЛетит во тьму: в один конец билет.
Осенний этюд № 1
Пожелтели вязы и буки,Учат школьники аз и буки,А графитовая воронаГлаз косит на пожар у клёна.Только старые девы-елиЖёлчной завистью зеленелиИ внимали снова и снова,Хоть и слышали слово в слово,Шепелявый шёпот каштановО парижских кафешантанах.
