Испытывая безмерную обиду и разочарование, девушка поднялась с травы. Ей с трудом удалось устоять на ногах — полученная травма давала себя знать. Тупая боль пульсировала в ушибленной ноге.

— Что случилось, преподобный Уорбер? — тоном, полным сарказма, осведомилась она. — Неужели презираемая вами женщина чуть не ввела вас в соблазн? Небесам не угодно, чтобы вы целовались с таким мерзким созданием, как я?

Том резко повернулся, его голубые глаза метали молнии. Джейн заметила, что ему стоило неимоверных усилий спокойно произнести:

— Тебе лучше посидеть, пока не вернутся родители. Ты едва оправилась от обморока.

— А кто в этом виноват? Кому, как не тебе, знать, что кротость одна из главных добродетелей? Ты же во время игры просто распоясался. Теперь этот ужасный синяк не пройдет целый месяц.

— Никто его не заметит, если ты… — Похоже, он собирался сказать колкость, но вовремя взял себя в руки. — Если ты не станешь заниматься тем, чем занимаешься.

— Как ты проницателен! Я и без тебя понимаю, что несколько недель не смогу позировать.

— У тебя есть работа в галерее.

— Которая приносит лишь треть моих доходов. Я имею только комиссионные от продажи и целиком завишу от денег, получаемых за работу натурщицей.

— Ты могла бы демонстрировать одежду, — сорвался Том. — Но тебе это представляется слишком нудным, не так ли?

— Одетой я не выгляжу столь же эффектно, как обнаженной.

Похоже, это замечание еще сильнее разозлило его. Глаза Тома скользнули по ее фигуре, затем он быстро отвел их и вытер руки о свои белые шорты.

— Тебе лучше сесть, — нетвердым голосом повторил он. — Ты пережила шок.

— Как и вы, ваше преподобие. Ты только что показал себя таким же человеком, как и все.

— Я никогда не утверждал обратного.

— Разве, святой отец?

— Почему ты так разозлилась? Потому, что я не поцеловал тебя? Поверь, несмотря на сан, я ничем не отличаюсь от других мужчин. И я совсем не против поцелуев. Просто слишком эмансипированные и сексуально раскованные женщины мало меня волнуют.

Дикая ярость овладела Джейн, заставив вспыхнуть до корней волос.

— Не я заставила тебя лечь со мной на траву. Я очнулась и обнаружила, как ты нежно гладишь мой зад.

— Я… — Он запнулся и с трудом проглотил слюну. — Я не осознавал, что делаю. Тебе было больно, и я лишь… хотел понять, насколько серьезен ушиб.

— Ха! — вскинув голову, рассмеялась Джейн. — Ты еще и лицемер. Тебе это нравилось!

Неизвестно, чем закончилась бы перепалка, но в самый ее разгар приехали с рынка родители.

— Вы уже закончили? Кто победил? — крикнул Бен в открытое окно автомобиля.

— Я, — коротко и сухо ответил Том, помогая Джейн добраться до машины.

— Дорогая, ты хромаешь? — встревожилась Дорис, когда дочь тяжело опустилась на заднее сиденье.

— Да, хромаю. Том попал в меня мячом.

— Том? — Интонацией и взглядом Бен строго потребовал от сына объяснений.

— Случайно, — начал оправдываться тот, как нашкодивший мальчишка. — Она повернулась спиной, когда я подавал. От этого не умирают, не волнуйся, — пожал плечами Том, устраиваясь на заднем сиденье.

— Том! — рявкнул Бен.

— Мне пришлось спасать свою жизнь! — жалобно воскликнула Джейн.

Бен перевел взгляд с сына на девушку и уже мягче спросил:

— С вами все в порядке? Куда он попал?

— Прямо в зад.

Гробовая тишина воцарилась в машине после этих слов, произнесенных Томом. Бен уставился на сына, будто впервые его видел, Дорис прикрыла рот ладонью. Джейн во все глаза смотрела на Тома и не могла понять, что ее больше изумило: его признание или выбор слов.

Том встретился с ней взглядом, и, к неописуемому удивлению родителей, молодые люди весело расхохотались.

Возможно, смех помог им на время забыть взаимную неприязнь, но мало способствовал уменьшению напряжения. Том держал себя подчеркнуто сдержанно, его чрезмерная вежливость раздражала Джейн больше, чем его прежняя снисходительность.

Остаток дня он старался как можно меньше оставаться наедине с Джейн и, если девушка ловила на себе его взгляд, немедленно отводил глаза. Создавалось впечатление, что она представлялась Тому не кем иным, как порождением дьявола, посланным погубить невинную душу Томаса Уорбера.