Мисс Пройслер недоуменно обратилась к Грейвсу:

— А вы ничего не скушаете?

— К сожалению, не могу. Это тоже следствие того страшного заболевания, о котором я говорил. — Грейвс продемонстрировал свои руки, обтянутые перчатками. — У меня аллергия на большинство продуктов питания. Я могу принимать только строго ограниченные вещи. Эта, безусловно, превосходная трапеза, которую приготовил Том, убила бы меня наповал.

— Ах, как это ужасно! — всплеснула руками мисс Пройслер.

— Не так страшен черт, как его малюют. Если человек лишается маленьких житейских радостей, он находит удовлетворение в другом.

— Например? — хмуро спросил Могенс.

— Например, в работе. — Хоть вопрос поставил Могенс, Грейвс по-прежнему обращался к мисс Пройслер. — Или в сигаретке время от времени. — Он махнул рукой. — Но не обращайте внимания. Лучше принимайтесь за еду. Было бы непростительно дать остыть таким изысканным блюдам, и, к слову сказать, это разбило бы Тому сердце, будь он здесь.

Мисс Пройслер помешкала минутку, а потом взяла приборы и приступила к еде. Чуть погодя и Могенс последовал ее примеру.

Еда была действительно изысканной. Могенс уже имел возможность ознакомиться с кулинарными талантами Тома, но с этим ужином Том превзошел сам себя. Они трапезничали долго и обильно, и все это время Могенс не переставал удивляться, каким внимательным хозяином являл себя Джонатан Грейвс. Но не только. Он оказался еще и приятным собеседником, и человеком острого ума и тонкого чувства юмора. Чем дальше продолжался вечер, тем неуютнее чувствовал себя Могенс. Этот Джонатан Грейвс, который сидел с ними за одним столом, нисколько не походил на Грейвса былых времен или на того, с кем он провел последние несколько дней, и уж совсем не имел ничего общего с тем непотребным, варварским… существом, которое посетило его в Томпсоне. Этот Джонатан Грейвс был интеллигентным, воспитанным, галантным, причем в такой мере, что даже Могенсу все труднее становилось относиться к нему с неприязнью. За время их ужина он выпил, потягивая, три рюмки коньяка, однако благовоспитанно выждал, пока он и мисс Пройслер не закончат трапезу, прежде чем вынуть портсигар и прикурить сигарету.

— Один из немногих маленьких пороков, которые мне еще доступны, — со вздохом сказал он, заметив неодобрительный взгляд мисс Пройслер. Он глубоко затянулся и обратился к Тому, убиравшему со стола: — Подай нам, пожалуйста, кофе, Том.

Том вышел. Грейвс бросил короткий взгляд на свою сигарету в вычурном черепаховом мундштуке, потом на мисс Пройслер, снова на горящий кончик сигареты и, будто ему только что пришло в голову, сказал:

— Но у вас лежит на сердце еще один камень, мисс Пройслер, — как бы нерешительно начал он.

— Разве?

— Ну, я… имею в виду… кое-что с момента нашей первой встречи в Томпсоне, — пояснил он. — Видно, она проходила не под доброй звездой. Я должен всячески извиниться за нее перед вами, мисс Пройслер. И перед тобой, конечно, Могенс.

Он немного помолчал, а когда продолжил, было видно, как трудно ему дается высказаться.

— Боюсь, я вел себя неподобающим образом.

— Ну, профессор и я были… несколько… неприятно удивлены, — не стала отрицать мисс Пройслер.

— Могу себе представить! — сказал Грейвс. — Прошу вас, не примите это за пустую отговорку, которой я стараюсь отделаться, но это тоже связано с тем несчастьем, которое постигло меня.

— То, что ты ведешь себя как животное? — уточнил Могенс.

Мисс Пройслер бросила ему укоризненный взгляд, но Грейвс, снова затянувшись сигаретой, согласно кивнул.

— Боюсь, — покаянно сказал он, — это была моя вина. С тех давних пор при определенных обстоятельствах я теряю контроль над собой и ничего не могу с этим поделать. Я был утомлен долгой поездкой, голоден и вдобавок нервничал, потому что не знал, как ты меня примешь, Могенс. Как я сказал, это было моей виной. И, как говорится, у меня горела земля под ногами. — Он шумно вздохнул. — Для меня важно, чтобы этот вопрос был прояснен.

— И тем не менее завтра утром я покину эти места, Джонатан, — остановил его Могенс. Объяснения Грейвса повергли его в ярость, именно потому, что они были чертовски убедительны. — Так что не трудись понапрасну.

— Хорошо, — ответил Грейвс, — я умею проигрывать.

— А что это за одиозная работа, из-за которой вы так рассорились? — спросила мисс Пройслер.

На короткое мгновение Могенсу показалось, что в глазах Грейвса зажегся победный огонек. Но он не был в этом уверен, потому что в следующий момент Грейвс снова овладел собой.

— Вас интересует наша работа? — обратился он к мисс Пройслер.

— Ну, если вы позволите. Профессор Ван Андт объяснил мне, что вы не слишком охотно говорите о ней.

На этот раз Могенс был абсолютно уверен, что заметил в глазах Грейвса триумфальный огонь, и вовсе не потому, что тот не сдержал себя, а именно потому, что хотел, чтобы Могенс увидел его победу.

— Да, это соответствует истине, — скромно молвил Грейвс. — До сих пор я не желал, чтобы кто-то узнал о том, что мы здесь обнаружили. И это было моей ошибкой.