СПС, который с самого начала выступал против третьего срока, был взбешен. Как мы помним, Кириенко сокрушительно проиграл Лужкову на выборах мэра в 1999 году, и хотя употребил современные избирательские технологии, был только вторым, набрав 11,2 % голосов. Естественно, что корректная нелюбовь к мэру Москвы у Кириенко осталась.

Идея о роспуске Думы принадлежала Глебу Павловскому, главному политтехнологу Кремля. Кстати, он, пропитанный собственный тщеславием свыше всякой меры, этого не скрывает.

— Я высказал эту идею вслух во время публичной дискуссии. И то, что ею воспользовались некоторые политики, это уже их, а не моя проблема.

Кириенко, как бы от себя лично, как, якобы, свое собственное мнение, рассказал о замыслах главных специалистов по политической интриге Волошина, Павловского, Суркова.

Наступило 14 марта, день голосования по вотуму недоверия правительству. За два-три дня до этого фракция «Единство» сделала себе публичное «обрезание», придав своей авантюре толкование акта политического возмужания: вместе с правительством и родную Думу разогнать.

А Путин в ходе внутренней долгой дискуссией убедил «заблудившихся» и попавших в «кремлевские» сети руководителей фракции в разрушительности своего замысла. Фракция в голосовании не участвовала, избрала плавание в мутной воде, и тем самым унизила себя ниже плинтуса кремлевских паркетов. Голоса распределились следующим образом: 124 депутата — за отставку «гарнитура» министров. Это в основном коммунисты; 76 — против. Это ОВР и, частично, фракция регионов; 5 — воздержались. Не участвовали в голосовании «Единство» и «Яблоко». Ни премьер — министр, ни его заместители в Думу не явились.

Полемика вокруг ситуации и до и после углубилась и стала частью интриги. А главное, что и есть свидетельство кризиса, осталось на втором плане: премьер не посчитал нужным явиться в Думу, когда обсуждался вотум недоверия правительству. Если это было санкционировано президентом, то большего оскорбления нижней палате Федерального Собрания РФ нанести было нельзя. Если это явилось фактом поведения лично Михаила Касьянова, то, по всем нормам политической этики, он не имеет права оставаться премьером. Или в вопросе о вотуме и стиле поведения правительства в этой ситуации он полностью договорился с президентом РФ.

Но в любом случае президент обязан прореагировать на этот возмутительный поступок правительства, если он хочет доказать мировому сообществу, что Россия — не пещерное государство.

Как сказал в отчаянии депутат Владимир Рыжков, Думе указали ее место. Кто указал? Вот вопрос! И кто посмел указать? Презрение к одному из главных институтов демократии унижает не Думу, а страну!

А ведь за этим опять стоит игра политтехнологов. Еще одна трагедия несамостоятельной власти. На смену Борисам Березовским пришли Глебы Павловские, и им обезумевшая от обладания властью власть смотрит в рот.

Фарс с вотумом недоверия так, как его представили большинство СМИ, по сути, был обычной парламентской процедурой. В фарс ее превратила проправительственная фракция «Единство», и этим открыла дорогу унижению парламента. Желание руководителя фракции скорее покончить с обсуждением этого вопроса, к чему Борис Грызлов дважды призывал коллег, лишь подтверждает, что испытание унижением — процедура мучительная. Но в этой связи «высветилась» одна очень важная сторона нашего политического бытия.

Высшая власть в любой стране предрасположена к появлению теневых фигур. Череда серых кардиналов нескончаема, и никакой режим, никакая политическая система не в состоянии эту предрасположенность высшей власти к «тени» изменить. В России этот прием проявляется в достаточно уродливой форме. Именно по этой причине из повседневной политики убирались ее сверхнеобходимые составляющие: общественное мнение, мораль, гражданские права, сострадание, бескорыстие. А принцип служения Отечеству удалялся, как инородное тело. Наступление эпохи индивидуализма при отрицании любых принципов коллективизма ложно, как, впрочем, и обратное увлечение — примат догмы коллективизма над индивидуализмом. Коллективизм значим только тогда, когда он вбирает индивидуальное наполнение. В этом смысле коллективизм должен усиливать индивидуальную составляющую, защищать ее, а не подавлять, как это благополучно делал «социализм обычный», «социализм развитой» или «социализм с человеческим лицом Михаила Горбачева».

Путин предлагает обществу сначала убедиться в неэффективности правительства, возглавляемого Михаилом Касьяновым. И тогда требование об отставке вызревает само собой. Но делать это тотчас, как замыслили мало просвещенные в интригах депутаты, не нужно. Во-первых, у президента нет кандидатуры на замену, а это должен быть его человек. Во-вторых, эта поспешность испортит его отношения с Семьей, которая пока достаточно влиятельна.

Путин принял эти правила игры. Он дал Ельцину несколько обязательств, гарантии его личной неприкосновенности, как и неприкосновенности его Семьи, а также, пусть относительной, преемственности прежнего курса на развитие рыночных реформ. Видимо, «пакетное соглашение» предусматривало и согласие на какой-то период оставить в сформированном комплекте правительство, не менять прежнюю «ельцинскую» команду. Тем более что сам Путин не отрицал, что в команде работает ряд неплохих профессионалов. Далее уже шли нюансы: кто наиболее важен и необходим как долгожитель в окружении нового Президента.