Шрифт:
— А трупы им зачем?
— Мясо.
— Машка, ну ты скажешь… чуть не вывернуло.
— Есть другие варианты?
— Нет. Но не так же быстро!
Я усмехнулась. Правду говоря, идея нагоняла дурноту и на меня. Беда в том, что альтернативы я не видела. Ну в самом деле, не предполагать же, что неведомые добровольцы расчищают торговый центр от оставшихся там тел, дабы похоронить их как положено?
— Значит, добавь к тифу и прочему прионные инфекции [51] , — помрачнел Ив.
51
Прионы (от англ. proteinaceous infectious particles — белковые заразные частицы) — особый класс инфекционных агентов, чисто белковых, не содержащих нуклеиновых кислот, вызывающих тяжелые заболевания центральной нервной системы у человека и ряда высших животных. Считается, что каннибализм увеличивает их распространенность в популяции.
— Это нам не грозит, прионы с блохами не скачут.
Муж махнул рукой и надолго замолчал. Я шла следом. Разговаривать и вправду не хотелось. Слишком тошно видеть вокруг мертвый город.
— Зайдем? — спросил вдруг Ив.
Прямо по дороге начиналась ограда больничного комплекса. Я перевела взгляд с заполненного автомобилями двора на лицо мужа.
— Маш, я…
— Зайдем.
Почему еще не поугоняли машины, стало ясно сразу — выезд перегородила группа столкнувшихся легковушек. Судя по всему, сперва кто-то бортанулся друг о друга, следующий умник решил протаранить затор — и застрял сам. А потом облако легло на город, похоронив под собой всех — и правых и виноватых.
— Я надеялся, что они все же успеют заткнуть окна…
— На верхних этажах могли и успеть. А потом ушли — как только появилась возможность дышать.
— А реанимация? Ожоговое отделение, травма… всё внизу.
Я коснулась его плеча:
— Ты уверен, что надо внутрь?
— Да. Не ходи, если не хочешь.
— Я с тобой.
— Спасибо…
Трупы, трупы, трупы…
Концентрация, при которой запах хлора четко ощущается, не слишком отличается от летальной. Полтора километра до завода. Какова средняя скорость ветра в это время года? Сколько времени прошло с момента выброса до того, как количество газа в воздухе стало смертельным? Пять минут? Десять?
— Я думал, будет хуже.
— Куда уж хуже?
— Народа не так много. — Ив склонился над телом мужчины в белом халате. — Пашка… не успел.
— Их даже не попытались эвакуировать.
— А кто бы их эвакуировал? Ты видела в городе военных? МЧС? Каждый сам за себя…
Пропади оно все пропадом!
— Почему они не заткнули окна? Пропитать ткань гипосульфитом, которого полон рентгенкабинет, ее же в вентиляцию — и можно сидеть до второго пришествия! А лучше на морду, и…
— Машка, если ты такая умная, то почему сейчас сипишь?
— Потому что дура.
Кажется, на верхних этажах все же догадались подняться выше, заткнуть все щели и отсидеться. Потому что, когда мы дошли до общей хирургии, отделение стояло пустым.
— Много у тебя нетранспортабельных оставалось?
— Двое в реанимации. В самом отделении — нет.
Ив толкнул дверь ординаторской. Никого. Мы сбросили на пол рюкзаки. Раскрытая история болезни на столе. Молчащий телевизор.
Муж опустился в офисное кресло. Вообще-то заведующему полагался отдельный кабинет — но с историями болезни Ив, похоже, работал здесь. Я отошла в сторону. Видеть лицо мужа оказалось… невыносимо.
— Машка, я не могу… Не могу все бросить.
Я не ответила. В самом деле, о чем тут говорить? В городе жить нельзя. В больнице без света и канализации работать нельзя, да и ни к чему. Все очевидно. Просто… Просто надо дать ему время смириться. Слова не помогут. Я подошла ближе, осторожно провела рукой по волосам.
— Не надо, — он прерывисто вздохнул. — Не трогай меня. Пожалуйста.
Я кивнула, словно Ив мог меня видеть. Взобралась на подоконник, устроившись с ногами в оконном проеме. Ив сидел, уронив голову на руки, спина едва заметно вздрагивала. И он просил его не трогать. Ох, черт…
— Отец… — его голос сорвался. — Отец на эту больницу полжизни положил. И все вот так…
Я подобрала с пола пачку сигарет и зажигалку, вернулась на подоконник. Чиркнула колесиком. Черт, только сейчас и курить с обожженной слизистой. Так и не успевшая разгореться сигарета вернулась в пачку. Не мусорить же в ординаторской. Хотя какая теперь разница?
— Твою мать!
Папки с историями, ручки, еще какая-то мелочь полетела на пол, сметенная одним резким движением.
— Еще поп этот, всю душу вымотал, сука! Нафига мне знать? Поделился, гад!
Поп?
— Иоанн? Он-то тут каким боком?
— А таким… — Ив снова спрятал лицо в ладонях. — Неважно. Твою мать…
Неважно… Не хочешь — не надо, сама соображу. Так о чем мог быть тот «один разговор», после которого муж психанул так, что едва не отправил нас на тот свет?
Поехали.
Тысячи, миллионы смертей в один миг, безо всякой причины. Дети до трех — поголовно. Тот возраст, когда ребенок впервые осознает собственное «я», отличное от матери…
Дальше.
Катастрофы и аварии по всему миру.