— Маруська… — Ив провел ладонью по моим волосам. — Я беспокоился.

— Угу… Поехали домой.

Я заставила себя оторваться от мужа, села в машину.

— Черт… От меня воняет?

— Есть немного, — хмыкнул Ив, заводя мотор.

«Немного». Намертво въедающийся в кожу и одежду сладкий трупный запах плюс пороховой дым… Или дым менты бы почуяли? Я-то к себе уже принюхалась.

— Бог с ним, с запахом. Давай по делу, — сказал муж. — Пистолет найдут?

— Смотря как искать будут. Догадаются крышу обшарить — найдут. Хотя у них тоже людей не хватает.

— Будем надеяться, что не догадаются. Зря я, что ли, столько денег потратил? Все, что на отпуск копили, пришлось отдать. Отдых накрылся медным тазом.

— Ты еще надеялся на отпуск?

— Нет, а ты?

Я обхватила себя за плечи: знобило.

— Включи печку, пожалуйста.

Ив бросил на меня быстрый взгляд и послушно повернул рычаг обогревателя.

— В общем, вывели меня на одного человечка, тот — на прокурора… В подозреваемые тебя никто не запишет. Пройдешь как свидетель.

— Спасибо.

— Да пожалуйста, — усмехнулся он. — Для чего еще нужен муж?

— Злопамятный.

— Весьма. Рассказывай. Если сможешь — по порядку.

Я попробовала. И очень удивилась, почувствовав, что голос срывается, а из глаз льются слезы. Поймала еще один быстрый взгляд мужа, попыталась вытереть лицо.

— Сейчас… извини.

Он тормознул у вывески «Аптека, двадцать четыре часа», в два прыжка оказался у входа, выругался, толкнув закрытую дверь, вернулся в машину.

— Зачем? — поинтересовалась я.

— Затем. Что дальше было?

— Да так… ничего.

Слов отчаянно не хватало, не хватало воздуха, и, несмотря на включенную печку, колотил озноб. Это ж надо так расклеиться, позорище какое! Вот что бывает, если чересчур долго держишь в узде эмоции. Рано или поздно плотину прорывает, и тогда — хватай портки, ховайся в бульбу. Но собраться тоже не получалось, все, что я смогла, — подтянуть, насколько позволяли ремни безопасности, колени к груди, обхватить их руками и спрятать лицо.

— Рассказывай! Что было дальше? — неожиданно жестко сказал Ив.

— Я не могу!

— Можешь. Рассказывай. Сейчас не выговоришься, потом будет хуже.

Машина давно стояла у подъезда, а я все выдавливала из себя слова, пытаясь описать то, что никакому описанию не поддавалось. Бред. Сюр. Ничего этого не могло произойти. Или это просто кошмар и надо только проснуться?

Я замолкла, выложив наконец все. Слезы не останавливались. Вот гадство!

Ив помог выбраться из машины. Я уцепилась за него — живого и настоящего среди полного хаоса, в который превратился мир. Домой, в душ и спать. Что делать завтра — совершенно непонятно, но думать об этом не было сил. Утро вечера мудренее. Наверное.

Едва оказавшись дома, я нырнула в ванную: содрать пропитавшуюся смертью и страхом одежду и залезть под душ, который всегда успокаивал. В этот раз душ не помог: когда Ив выломал защелку на двери, я сидела, прислонившись спиной к стиральной машине, уже переодетая в домашнее, и рыдала в голос. Слишком много всего для одной женщины.

Муж приволок меня на кухню, вручил кружку с коньяком и исчез где-то в недрах квартиры. Я честно попробовала выпить: зубы противно лязгнули о стекло. Матюкнувшись, поставила кружку на стол. Я все сделала правильно, отчего ж так хреново?

— Алло, Вадим? — донеслось из комнаты.

Вадим? Вадим же мертвый. Ив что, на тот свет звонить научился?

— Я не могу ее успокоить. Да Машу, кого еще?

А, это Деменко. Допрыгалась: муж психиатру звонит. Интересно, спецбригада приедет? Я бы не отказалась, честно говоря: отдохнуть месяц-другой в отделении неврозов, забыв о сегодняшних событиях, как о страшном сне.

— Я тоже не думал, что такое может быть. Не меньше часа, не засекал. Не телефонный разговор.

Я все-таки совладала с трясущимися руками и влила в себя полкружки коньяка. Задохнулась, закашлялась. Черт, в доме даже хлеба нет, дожили. О, бомжпакет [22] завалялся, замечательно.

— Нет у нас ничего такого, незачем было.

И в самом деле, зачем успокоительное в доме, где один — хирург, вторая — судмедэксперт? Железные нервы. Были когда-то.

— Закрыты аптеки. Да, и круглосуточные.

Я допила остатки коньяка, плеснула еще. Хмель не брал, хоть тресни, разве что в желудке потеплело. Надо бы прекращать заливать стресс спиртным, с такой жизнью и спиться недолго. К тому же не помогает. Какой дурак придумал про «напиться и забыться»? Вранье, ничего не забывается. Кого мне придется оплакивать в следующий раз?