Я угостила ее обедом в рыбном ресторане. Рыба полезна для будущей мамы, она нейтрализует тот алкоголь, который Тиффани выпила. Заплатив за обед, я практически опустошила тетушкин фонд.

Во вторник я поехала в клинику планирования семьи и вернулась домой, зажав в руке свой первый рецепт на противозачаточные таблетки.

В четверг вечером я поехала в Институт Кортолда. Я немного нервничала. Все вокруг казались такими умными. Они знали, где находятся, и понимали, что делают. С большим трудом я разыскала свою аудиторию. На лекцию собрались студенты всех возрастов. Несколько человек приветливо улыбнулись, некоторые продолжали переговариваться вполголоса, не замечая меня. На столах у многих лежали книги, которые студенты читали. Я уселась за стол рядом с проектором, раскрыла тетрадь, вытащила из сумки остро наточенный карандаш и резинку.

— Всем добрый вечер! — Молодой человек ворвался в класс, сильно хлопнув дверью. Книги посыпались с полки на пол. Женщина, сидевшая за первой партой, бросилась их собирать. У незнакомца были длинные русые волосы, которые он расчесывал на пробор и заправлял за уши. Очки в серебряной оправе болтались на длинном носу. Молодой человек подошел к столу, на котором стоял проектор, и швырнул на стол сумку с книгами. Затем стал стаскивать с плеч джинсовую куртку. В эту минуту он увидел меня.

— Привет, как ваше имя?

— Виола Отуэй!

— А я Джулиан. Вы пропустили первое занятие. Мы обсуждали эпоху Раннего Возрождения в Италии. Останьтесь после урока, я дам вам список литературы. Сегодня мы рассмотрим творчество Джотто ди Бондоне. Приблизительно 1267–1337 годы.

«Джотто ди Бондоне», — записала я старательно. Неожиданно мои глаза наполнились слезами, а сердце учащенно забилось. Я не могла сдерживать радость. Я чувствовала, что передо мной открываются двери в сказочно прекрасный новый мир, попасть в который я так долго стремилась.

Лето 1976 года запомнилось небывалой жарой. Все началось в мае, когда температура воздуха резко подскочила вверх. В течение нескольких недель ни одна капля дождя не упала на задыхающиеся, изнывающие от зноя лондонские улицы. Тротуары были покрыты засохшей, твердой, как бетон, коркой пыли, листья на деревьях свернулись, трава пожелтела, а цветы в парках выгорели. Пыль скрипела у нас на зубах, забивала глаза и ноздри. В эти знойные дни я была полностью поглощена своими мыслями.

— Ты, должно быть, намеренно приглашаешь голубей гадить на нашем балконе. — Пирс лениво развалился в шезлонге, поглаживая рукой безупречную прическу. Солнце играло в его волосах. Прошло четыре недели с тех пор, как мы вернулись из Инскип-парка. — Однажды весь дом перевернется под тяжестью птичьих экскрементов. Мы можем наладить производство гуано.

Я на балконе доливала воду в большую жестяную миску. Голуби купались в ней и пили воду.

— Прости, но птицы должны время от времени мыть свои перышки. Кроме того, они хотят пить, так же как и ты.

Горшки с геранью стояли в ряд у стенки. Герань распустила изумрудно-зеленые листья. В самом дальнем углу балкона я кое-как растянула брезент — мы прятались под этим импровизированным тентом от зноя. В тени под навесом стояли стол и серебряное ведерко, которое я время от времени наполняла льдом. На столе были многочисленные пустые бутылки из-под минеральной воды, лимонада и колы. Под нашими окнами шумели автобусы, прокладывая путь сквозь облака горячей пыли. Но мы наверху наслаждались более чистым воздухом и поглядывали свысока на копошащихся внизу прохожих.

Пирс был одет в шорты и майку — деловые костюмы в Лондоне носили только владельцы похоронных бюро и охранники. Даже Джайлс приходил в офис без галстука, в рубашке с рукавами, закатанными выше локтей. Я вынуждена была отправиться в магазин и потратить последние тетины деньги на пару легких хлопковых платьев и сандалии.

Пирс потягивал через соломинку кампари с содовой. Он с громким хлюпаньем высосал остатки напитка из стакана.

— Сделай мне еще один, дорогая! — Пирс протянул пустой стакан.

— Может, не стоит? Ты выпил уже три. Не забудь, в пять часов тебе предстоит встреча. Ты уже слегка пьян.

— Какая, однако, ты стала строгая и разумная!

Я не видела глаз Пирса под солнцезащитными очками с зеркальными стеклами, но его губы обиженно надулись. Пирс не упускал случая показать, как он недоволен моим решением порвать с ним.

— Так и быть, я сделаю еще один коктейль, а затем тебе придется протрезветь. У нас больше нет апельсинов. Не возражаешь, если я положу в стакан дольку лимона?