Сталин оба эти условия принял, тогда делегаты формально признали Советскую власть (см.: Стенографический отчет I съезда Горской советской республики. Владикавказ, 1921). В результате этого договора между горскими представителями и Советами была провозглашена Горская советская республика в составе областей: Чечня, Ингушетия, Осетия, Кабарда, Балкария и Карачай. Дагестан был объявлен отдельной независимой советской республикой.

Таким образом была создана совершенно неестественная советская республика горцев с советской эмблемой на знамени и шариатской конституцией в жизни. Во всех правительственных учреждениях, школах и других публичных местах по приказу самих же большевиков вместо Ленина и членов Политбюро красовались портреты Шамиля и его наибов. Ряд казачьих станиц по прямому приказу Сталина и Орджоникидзе был переселен внутрь России, и чеченцам и ингушам были возвращены их исконные земли, не считая уже тех, которые были захвачены самим народом в явочном порядке.

Горская советская республика оказалась кратковременной. Большевики решили, что легче будет управлять горцами по племенам, чем целым народом. Уже в 1924 году она фактически перестает существовать и декретом центрального Советского правительства создаются автономные области: 1) Карачай-Черкесская (12 января 1922 г.), 2) Кабардино-Балкарская (16 января 1922 г.), 3) Адыгейская (27 января 1922 г.), 4) Чеченская (20 ноября 1922 г.), 5) Ингушская (7 июля 1924 г.), 6) Северо-Осетинская (7 июля 1924 г.).

Во главе горцев стояла тогда та часть горской радикальной интеллигенции, которая с первых же дней русской революции поддерживала большевиков из-за большевистского основного лозунга: "Право народов на самоопределение вплоть до государственного отделения". Во время гражданской войны она, разумеется, предпочла интернационалиста Ленина великодержавнику Деникину. Но требования в национальном вопросе у горской радикальной коммунистической интеллигенции были весьма скромные: они хотели полную внутреннюю автономию для Северного Кавказа в виде Горской советской республики в составе РСФСР. Будущие члены Политбюро С.Орджоникидзе и С.Киров находились тогда среди горцев и поддерживали требование горских коммунистов. Когда кончилась гражданская война, это желание и было выполнено. Естественно, что во главе горцев оказалась тогда именно эта радикальная горская коммунистическая интеллигенция: в Дагестане – Самурский, Коркмасов, Далгат, Мамедбеков, Тахо-Годи; в Чечне – Эльдарханов, Курбанов, Токаев, Ошаев, Арсанукаев; в Ингушетии – И.Мальсагов, Зязиков, Альбагачиев, Гойгов; в Северной Осетии – Такоев, Мамсуров, Бутаев, Рамонов; в Кабардино-Балкарии – Энеев, Катханов, Калмыков; в Карачае – Курджиев; в Черкессии – Хакурати. Период владычества этих "падишахов" является периодом максимального политического мира, межнациональной гармонии, популярности среди горцев самой Советской власти. К тому же время нэпа (1921 – 1928 гг.) не давало повода для каких-либо серьезных национально-политических выступлений в стране, если не говорить об отдельных актах провокаций со стороны вечно ищущего ГПУ. Советская власть карала пока что только бывших или настоящих своих врагов. Над народом в целом еще экспериментов не делали. В национальных областях сами "падишахи" и их избиратели имели голос, с которым считалась и Москва. Ко всему этому большевики вели на Кавказе особо эластичную и осторожную политику. Все делалось для того, чтобы укрепить северокавказцев в убеждении, что они всерьез получили ту заветную самостоятельность, за которую боролись веками. Это и обязывало к эластичности и гибкости в тактике. Сейчас же после подавления вооруженного восстания Саид-Бека Шамиля в Чечено-Ингушетии Ленин обратился со специальным "письмом к коммунистам Горской республики", в котором он призывал северокавказских коммунистов "не копировать нашу тактику, а применительно к кавказским условиям видоизменять ее".

Когда началось "развернутое наступление социализма по всему фронту", Сталин забыл даже об этих словах Ленина. Но когда началась пресловутая ежовщина по всему СССР, он не забыл поголовно уничтожить всю "старую кавказскую гвардию": все вышеназванные горские "падишахи" были арестованы как "буржуазные националисты". Одних расстреляли, других сослали. Прославленная "ленинская национальная политика" в руках сталинцев начала вырисовываться как самая оголтелая политика колониально-империалистических грабежей и неограниченного гнета. Чтобы такая политика имела успех, надо было убрать все, что могло служить ее тормозом. Начался процесс постепенного, но методического перехода автономного суверенитета из рук кавказцев в руки московских чекистов. Первым официальным актом этого процесса и была ликвидация Горской советской республики.

К тому эксперименту, который в виде принудительной коллективизации большевики преподнесли всем народам СССР, в том числе и чечено-ингушскому народу, чеченцы и ингуши были как социально-экономически, так психологически меньше всех других народов подготовлены. Ровно за год до начала коллективизации, осенью 1928 года, в Грозном состоялась по решению крайкома и ЦК ВКП(б) так называемая областная конференция бедноты. В решениях этой конференции, в приветствиях от крайкома и ЦК на имя этой конференции говорилось, что основная задача партии и Советской власти – поднять благосостояние чеченского крестьянства, оказывая ему всяческую помощь сельхозкредитами, инвентарем, семенами и наделением дополнительных участков земли тем, кто в таковой нуждается. Чеченцы призывались поднять свое собственное хозяйство, пользуясь этой щедрой помощью государства. Разумеется, ни одного слова не было ни в "директивах партии" (приветствия крайкома и ЦК), ни в решениях конференции о колхозах. Однако осенью 1920 года Чеченский обком (областной комитет) получил важную телеграмму, подписанную тогдашним секретарем краевого комитета ВКП(б) А.А.Андреевым (позже – член Политбюро). В телеграмме говорилось: Северный Кавказ объявлен по СССР первым краем сплошной коллективизации сельского хозяйства на основе ликвидации кулачества как класса. Указывая на практические меры, вытекающие из этого решения партии, А.А.Андреев писал, что коллективизация будет проведена в общем порядке во всех национальных районах, в том числе и в Чечне.

Когда телеграмма А.Андреева в виде решения Советской власти была объявлена чеченскому народу, то чеченцы ей не придали особого значения. Но когда прибыли в аулы уполномоченные областного комитета, краевого комитета и ЦК ВКП(б) и начали забирать у крестьян – у одних все имущество, движимое и недвижимое, арестовывая их самих со своими семьями для выселения в Сибирь как "кулаков", у других – все движимое имущество, чтобы сдать его в колхоз, то взорвалась бомба: вся Чечня восстала, как один человек. Незачем описывать весь кошмар происходивших событий, ограничимся анализом хода и исхода только некоторых характерных. Наиболее крупными и наиболее организованными были восстания в Гойти (руководители Ахмат-мулла и Куриев), Шали (руководитель Шита Истамулов), Беное (руководители Яроч и Ходжас). Восставшие заняли все сельские и районные учреждения, сожгли казенные архивы, арестовали районное начальство, в том числе и шефов ГПУ, в Беное захватили еще и нефтяные промыслы, и учредили временную народную власть. Эта временная власть обратилась к Советскому правительству с требованием: 1) прекратить незаконную конфискацию крестьянских имуществ под видом коллективизации; 2) прекратить произвольные аресты крестьян, женщин и детей под видом ликвидации "кулачества"; 3) отозвать из всех районов Чечни начальников ГПУ, назначив на их место выборных гражданских чинов из самих чеченцев с правом преследования лишь уголовных элементов; 4) ликвидировать назначенные сверху "народные суды" и восстановить институт шариатских судов, предусмотренных учредительным съездом Горской советской республики 1921 года во Владикавказе; 5) прекратить вмешательство краевых и центральных властей во внутренние дела Чеченской автономной области, а всякие хозяйственно-политические мероприятия по Чечне проводить только по решению чеченского съезда выборных представителей, как это предусмотрено в статуте автономии.

Все эти требования повстанческое руководство направило непосредственно в Москву и при их выполнении соглашалось сложить оружие и признать Советскую власть. Для "мирной ликвидации" восстания из Москвы прибыла правительственная делегация в составе члена ЦК ВКП(б) Кл.Николаевой, заместителя Председателя Совнаркома РСФСР Рискулова и других высоких сановников. Правительственная комиссия прибыла в Грозный и приступила к "мирным переговорам". Правительственная комиссия, в свою очередь, создала местную "мирную комиссию" в составе духовных авторитетов – Шамуддина-Хаджи, Султана-муллы, муллы Ахмат Тугаева, а из представителей областной власти туда вошли председатель областного исполнительного комитета Д.Арсанукаев, секретарь областного комитета ВКП(б) Хасман (старый московский большевик). Эта "мирная комиссия" была уполномочена правительственной комиссией для ведения непосредственных переговоров с руководством повстанцев. По поручению правительственной комиссии она выехала в один из центров повстанцев – Шали и заявила их главарям, что в происшедших событиях ответственность несут исключительно местные работники, действовавшие вопреки установкам партии и правительства, и что эти работники будут строго наказаны, как только повстанцы прекратят борьбу. Что же касается требований повстанцев о восстановлении статута автономии, то было оглашено обращение к чеченскому народу от имени правительственной комиссии, в котором говорилось, что "внутренние чеченские дела будет решать и впредь сам чеченский народ". Повстанцы признали эти объяснения удовлетворительными и согласились вернуться по домам в ожидании выполнения обещаний Советского правительства. Тут же была оглашена телеграмма от правительственной комиссии, что по ее распоряжению в Шали прибудет специальный отряд ГПУ для арестов и наказания всех виновных сельских и районных работников. Телеграмма дала повод для разных кривотолков. Но когда отряд прибыл и начались аресты именно среди местных советских работников успокоение наступило всеобщее. За три дня войска ГПУ, закончили свои операции среди советских работников, а к часу ночи четвертого дня окружили дом бывшего вождя повстанцев Шиты Истамулова. Шита, не ожидавший такого оборота дела, был застигнут врасплох. На ультиматум сдаться без боя, однако, Шита и его брат Хасан ответили огнем. Часть дома Шиты была объята пламенем, а Хасан тяжело ранен, когда к рассвету подоспела помощь: около сотни вооруженных всадников-чеченцев окружили самую часть войск ГПУ, обложившую дом Шиты. После какого-нибудь часа рукопашного боя отряд ГПУ, числом до 150 человек, был почти целиком уничтожен. Освобожденный своими друзьями Шита Истамулов призвал всех чеченцев к "священной войне" за восстановление "Имамата Шамиля" и изгнание "неверных" с Кавказа. Следуя этому призыву, вновь восстали Шали, Гойти, Беной.

Одновременно и почти независимо от чеченского вспыхнули под тем же национально-религиозным лозунгом восстания в Дагестане, Осетии, Кабарде (баксанаки), Балкарии и Карачае. Если и трудно установить организационную связь между этими горскими восстаниями, то их национально-идеологическая связь налицо: лозунги газавата ("священной войны") основоположников горской независимости – Мансура, Гамзат-Бека, Кази-муллы и Шамиля – были ведущими мотивами этих восстаний.

К этому времени (это было уже к середине декабря 1929 г.) к границам Чечни начали прибывать регулярные части Красной Армии. К концу декабря, под личным руководством командующего Северокавказским военным округом командарма 1 ранга Белова, в центры восстания были двинуты четыре дивизии пехоты, плюс 28-я стрелковая дивизия из Владикавказа, Владикавказское пехотное и Краснодарское кавалерийское училища, три артиллерийских дивизиона, два полка горных стрелков пограничной охраны, снятых с турецких и иранских границ. Кроме того, к операции были привлечены три эскадрона войск ГПУ – грозненский, владикавказский, махачкалинский – под командованием заместителя начальника краевого ГПУ Курского.