Спешившись у ворот на узкой улочке — строились тут тесно, — сотник постучал деревянным молотком. Глянувший в щель слуга узнал исаврянина, впустил сразу.

— Хозяин сказал, ты придешь сегодня, комит.

— Откуда он узнал? — не слишком удивился Левкий. Он давно привык к непредсказуемой иудейской способности удивлять.

Другой подошедший прислужник увел жеребца.

— Хозяин сказал, затевается большое дело. Понадобится золото.

— Мне?

— Кому-нибудь, — коротко ответил слуга, ведя комита к дому и освещая путь лампадой.

— Тогда почему ты решил, что приду я?

Левкия разобрало любопытство. Даже хазарские слуги таили в себе бездну таинственности.

— Разве не ты приходишь, когда затевается какое-то дело? В прошлом году, например, перед тем как князь Изяслав вернулся в Киев с плененным Всеславом.

Слуга провел Левкия в жилой покой на втором ярусе дома, поклонился и прикрыл снаружи двери. В резном веницейском кресле, обложенный тонкими подушками сидел хозяин — второе лицо в киевской иудейской общине после раввина, Менахем бар Иегуда Коген. Сухое, дряблое тело было закутано в шитый золотом сарацинский халат из шелка, ноги обуты в остроконечные туфли. Плешивую голову прикрывала маленькая круглая кипа. В длинных седых пейсах осталось не так много волос.

— Доброго здравия тебе, Менахем.

— Добрых трудов тебе, Левкий. Окажи милость, садись в то кресло.

Указанное сиденье было всего лишь скамьей на один зад, с высокой спинкой и без подушки. Но Левкий успел забыть о тех роскошествах, которые недолгое время окружали его в императорском Палатии. На Руси исаврянин привык к тому, что здесь живут в дереве, едят с дерева, ходят по бревенчатым мостовым, спят на деревянных ларях и моются вениками из древесных веток. И сами русы в большинстве тоже были деревянными, негнущимися. Их рожали бабы, которые на ложе напоминали бревна. Иные комиту не попадались, потому здешние женщины его давно не интересовали.

— Итак… — произнес хозяин дома и не стал договаривать. Гость должен сам изложить цель прихода, даже если она ясна без слов.

— Итак, тебе, Менахем, известно, что происходит в Киеве.

Ответом Левкию было легкое покачивание головы. Хазарин сложил руки на животе и подался вперед, внимательно слушая.

— И тебе известно, быть может, что произойдет в Киеве?

— Быть может, — эхом отозвался иудей.

Комит обдумал его ответ и продолжил:

— Так вот, чтобы это произошло, нужно серебро. А лучше золото.

Менахем откинулся на спинку кресла, прикрыл глаза веками и долго молчал.

— Я не один раз давал тебе и серебро, и золото, — наконец заговорил он. — Но те, на кого ты ссылаешься, твои покровители в Константинополе, не вернули мне и половины…

— Ручаюсь тебе, что получишь назад все сполна и с лихвой!

— Быть может… Но я хочу спросить тебя о другом. Какому богу ты служишь, исаврянин?

— А разве Бог Израиля не един? — с вкрадчивой полуулыбкой произнес сотник.

— Бог Израиля един и нет других богов, кроме Него. Но тебе известно, что почитать можно разных богов. Так какой же — твой?

— Тот, которого нет, — с самым серьезным видом ответил Левкий.

— Вот как? — хазарин распахнул веки. — Что это за бог? Как ему поклоняются?

— Ты лукавишь, Менахем. Ты знаешь, каков этот бог. Ведь твой народ поклоняется ему уже тысячу лет, с тех пор как иудеи рассеялись по миру. Вы внесли поправки в Ветхий Завет и написали к нему толкования…

— Я не понимаю тебя.

— Или делаешь вид, что не понимаешь, — усмехнулся комит. — Бог, которого нет, — истинный бог. Он прячется под покровами обрядов любых религий. Он пребывает в тайне, о его существовании мало кто знает. Но твой народ поклоняется ему открыто, потому что ваши раввины и мистики, читающие тайные книги Соломона и Авраама, дьявольски хитры. В своих толкованиях и других книгах они сделали слепок с ветхозаветного Иахво, наполнили его иным содержанием и научили иудеев почитать его. Христианские богословы называют его дьяволом. Пускай так. Мне совершенно все равно, какое имя носит истинный бог…

Хозяин дома взмахнул рукой.

— Довольно… Так ты считаешь, что твои цели и цели Израиля совпадают?

— В этом убежден не я один.

— И каковы же наши, — Менахем подчеркнул это слово едва уловимым сарказмом, — цели на Руси?

— Неужели вы не грезите восстановлением Хазарского каганата? — рассмеялся Левкий. — И не в тех прежних пределах, которые из конца в конец прошел с мечом русский варвар Святослав. А в границах всей нынешней Руси! Сто лет назад у вас была возможность, когда русы выбирали себе новую веру. Вы не сумели навязать им свою религию. Упустили великолепную возможность. Но теперь есть другая, тоже очень хорошая.