– А вдруг женщина? – Тот просунул голову с фонарем и вместо женщины увидел свою гуманитарную помощь.

– Ну как? – спросил главный.

– Нет, не женщина, – разочарованно сказал солдатик. Но гуманитарную помощь забрал.

– А «Шибко»? – крикнул ему вслед Порошкански.

– И арака! – крикнул Петр, а потом сам себя успокоил: араки будет вдоволь у Эфлисона. Вот напьемся!

На окрик солдатик, обернувшись, лишь покраснел до ушей. На небе полыхала зарница.

– Ну, давай, покажи нам город, – потребовал Жан, не успел я выздороветь.

– Давай не раскисай, – попросил, хлопнув по плечу, Рауль, как только Жан закрыл за моей спиной дверь.

– Куда вести? Может быть, на холмы или к фонтану?..

По пути в музей сделали остановку в сквере. Сели на лавочку. Рауль закурил. Я любовался проступающим сквозь кальку листвы красным вензелем солнца.

– Какой большой тополь! – удивился Жан, глядя под облака.

– Это не тополь, это что-то другое, – тихо возразил Рауль.

– Тополь. Что я, тополь не узнаю?

– Этот парк в прошлом году хотели вырубить, – примирил я спорщиков, – застроить коттеджами.

– Красотища! – сказал Жан, выходя из парка «Дубки». Краем глаза я заметил, что парк называется «Дубки».

По пути к музею обнаружил, что совершенно не знаю историю города. Ничего путного не могу рассказать. Нет, мне близок каждый дворик. Вот здесь на скамейке мы с женой взасос целовались, вот здесь с институтским другом высосали по семь бутылок пива, затем пережидали ночь, вон в тех киосках продаются дешевые пирожки, а вон там, у клуба «Звездное пастбище», пасутся таксисты. Под той аркой, сразу после того, как ушла жена, надрался с коллегой. Знаю, где достать холодного пива и горячего «Ершистого». Но все больше молчал, наслаждался красотой улиц.

Вошли в очередной маленький, по словам Рауля, парк.

– Удивительно, – закатил глаза Жан, – как будто перебираемся через китайскую стену. Китайскую стену из озона. Совсем другой воздух.

– Да.

– Клены здесь интересные, – заметил Жан, – с каким-то рыжим оттенком. И главное, желудями пахнет.

– Да это не клены.

– Я клен от тополя с закрытыми глазами отличу.

Случайно, выходя из парка, прочел: «Сквер имени Лескова». Лес он и в Африке лес. Чего спорить-то?

А сам подумал: почему имени Лескова? Это все равно что озеро имени Озерова. А море имени Морева. Были такие комментатор и писатель. Может, сходить в исторический, а заодно и разобраться?

– Посмотрите на дом, который стоит от нас наискосок, – выкрутился я, – каков, а? С той улицы его совсем не видать из-за деревьев.

– Классный дом, – согласился Рауль.

– Каменные джунгли. – Жан был доволен.

– Хотели бы жить в каменном лесу? – заводился я, входя в роль экскурсовода.

– Я всегда мечтал жить в Испании, в Сарагосе, – признался Рауль, – или на побережье Саргассового моря.

– Вот памятная доска, – остановился Жан у обшарпанной стены дворянского особняка. – Чего молчишь?

Я многозначительно пожал плечами. Мол, знаешь у нас здесь таких памятных досок сколько? Что ж, у каждой останавливаться, что ли? Где-то вверху над этим дворянским гнездом заливались чибис и сойка.

– Здесь жил выдающийся публицист Николай Александрович Добролюбов, – прочитал Жан.

– Он что-нибудь выдающегося написал? – поинтересовался Рауль.

– Заключение на палату номер шесть, – сообщил я. Соврал, конечно.

– А Добролюбов – потому что он любил добро? – не унимался Жан. – А он его теоретически любил?

В общем, дурдом.

– Может, сходим в художественный музей? – предложил я. Сходить в литературный у меня не хватило бы духу.

– А что там?

– Там картины. Крамаров, например.

– Савелий?

– Не знаю, да нет, барышни вроде какие-то. А еще есть Петров-Водкин.

– А Петрова-Красноикоркина там нет?

– Все с вами ясно. В художественный не пойдем.

Подходя к месту назначения, никак не мог сообразить, какой же музей самый подходящий. У нас все музеи выстроились в ряд. Все, как на подбор, в особняках девятнадцатого века. Среди них только один разводящий: местный небоскреб в девятнадцать этажей – Музей современного искусства. Раньше на фуражке этого дома красовалось «МИРУ МИР», теперь «МИРУ САМСУНГ». Одно хорошо – на холмах дышится полной грудью.