– Нет, Максим Петрович, «бац-бац» тут не пройдет. Кроме того, что нас всех пересажают, растрезвонят во всех газетах, на телевидении, в интернете, а Смагина внесут в мэрию как триумфатора – ничего другого не произойдет от такого «бац-бац». Тут нужна особая хитрость – взвешенная, всесторонне обдуманная, а не лихая кавалерийская атака с саблями наголо на вражьи окопы, как вам хочется. Мы обратились за консультацией и помощью к некоторым психоаналитикам, парапсихологам, работавшим в командах известных политических деятелей и даже в президентских кампаниях.

– К парапсихологам? – иронично усмехнулся Лубянский. – А к ведьмам, колдунам, деревенским бабкам-шептухам, цыганкам-гадалкам не обращались?

– Будет необходимо – обратимся и к ним, – невозмутимо ответил Илья. – Люди, о которых речь, с огромным опытом и, я бы сказал, особым нюхом, чутьем, развитой интуицией. Мы предоставили им всю информацию о Смагине, которая имеется в нашей базе, и не верить их выводам нет оснований. А вывод этот таков: наиболее уязвимой точкой Смагина, по которой нужно ударить, чтобы вывести его из строя, является…

Гусман сделал выжидательную паузу, глядя на Лубянского.

– Я сейчас тебя самого выведу из строя, – тот замер вместе с остальными, кто сидел за столом и внимательно слушал Гусмана.

– Самой уязвимой точкой Смагина является его любовь к двум своим дочерям-близняшкам, – продолжил Илья. – Лишь на первый взгляд может показаться, что этот фактор пустяковый, не стоящий внимания, ведь каждый родитель любит своих чад: кто больше, кто меньше – уже другой вопрос. Но у Смагина эта любовь, привязанность к своим дочерям является не просто заложенным в него природным фактором, животным инстинктом, а главным рычагом, стимулом всей его деятельности, прежде всего в бизнесе, стремлении к еще большей власти. Конечно, есть и другие факторы: его партнеры, зависимость от еще более влиятельных и могущественных людей, но любовь к своим дочерям, по мнению психоаналитиков, есть главный стержень его личности. Отсюда вывод: выбиваем этот стержень – выбиваем Смагина. Над этим мы и думаем: как выбить, чем, какими средствами. И кое-что придумали, готовы вам изложить свои предложения.

Лубянский поднялся из кресла и обнял Илью.

– А ты и впрямь не такой глупый, не зря мне тебя рекомендовали. Давай выкладывай свои предложения, внимательно слушаю.

– Хочу сразу предупредить вас, Максим Петрович, что, если мы хотим победы, то должны отнестись к выбираемым средствам для ее достижения спокойно, без эмоций – в таком деле они совершенно лишние. Древние в этом отношении были людьми хладнокровными, говоря, что в войне все средства хороши.

– Слушай, грамотей, ты не лекции читай, а говори дело, – Лубянский нетерпеливо допил свой кофе и сразу налил новый. – То историком становишься, то моралистом… К делу, сударь, к делу.

– Я о деле и говорю. Есть у Смагина две дочери, две близняшки. Папаша в них души не чает, все им дал: и образование, и воспитание, и материальное обеспечение. Обе, правда, не замужем, причем одна из них – Надежда – и не собирается: вроде бы хочет идти в монастырь.

– Слышал эту сплетню, – рассмеялся Максим Петрович. – Хорошие деточки: одна в кабаках, ночных клубах торчит невылазно, другую из монастыря за уши не вытащишь. Представляю, что творится на душе у Степаныча. По-человечески его даже жалко, у меня ведь самого две девки, но обе не такие безбашенные. Любят, конечно, гульнуть, «потусить» – есть теперь такое модное словечко, но чтобы в монастырь… Не могу даже представить, чтобы у моих дочерей родилось такое дикое желание. С другой стороны, если вдуматься, отбросить, как ты говоришь, все эмоции, что тут особенного? Одна гуляет – ну и пусть гуляет на здоровье, на то и молодость. Сейчас все гуляют, пляшут и поют. Время такое, веселое. Другая рвется в монастырь? Не в публичный же дом, не на панель. Даже похвально, что не пошла следом за своей сестрицей распутницей. А близняшки ведь – это не просто родные сестры: нечто большее, таинственное. Говорят, что они даже чувствуют одинаково: если что-то болит у одной – то же самое болит и у другой, одна рожает – у другой тоже схватки. Ну а то, что сии юные леди – прямая противоположность и себе, и своим родителям, так на этом, думаю, особой сенсации не сделаешь.

– Да, Максим Петрович, особой сенсации действительно не сделаешь, – улыбнулся Гусман. – Особой. А вот ошеломляющую сенсацию сделать можно. От такой сенсации не только у Смагина пропадет всякое желание куда-то избираться, баллотироваться, но от него отвернутся даже близкие ему люди, не говоря о партнерах по бизнесу. Иметь дело с таким человеком никто не захочет, чтобы не замарать своей репутации.

– Ну и?.. – Лубянский налил еще чашку горячего кофе. – Как ты себе все это представляешь? Как это все?.. Давай подробнее, в деталях.

– Варианты разные. Вот, например, один из них, вполне осуществимый. Он касается той дочки Смагина, которая любит погулять и повеселиться. Да, этот образ жизни вполне отвечает и возрасту, и воспитанию: она гуляет и тусуется не в каких-то вокзальных буфетах или уличных забегаловках вместе с бомжами и проститутками, а в элитных клубах, ресторанах, где собирается исключительно золотая молодежь. У них есть все: деньги, шикарные иномарки, богатые родители, свои темы для разговоров, развлечения, свои компании. Они общаются, веселятся, выпивают, курят. Некоторые принимают наркотики – для еще большего кайфа, еще большей остроты ощущений. Кто уверен в том, что Верочке Смагиной – любимице молодежных тусовок – тоже не захочется вкусить запретного плода, не попробовать наркотик? Нет, она вовсе не наркоманка! Она воспитанная девочка, любимая дочка господина Смагина, мечта многих состоятельных женихов. Но так хочется не отставать от тех, кто уже знает вкус этого запретного плода. Ну, лишь разочек – и все. Да и речь-то не об анаше, которой приторговывают грязные цыгане, а вполне цивилизованном наркотике: маленькая таблеточка – и все. Лишь разочек, только для пробы.

И вот она попробовала. Ничего особенного: так, слегка повело – и все. Глядь на часы – пора домой. Сесть за руль сама не рискует, не хочется лишних объяснений с ментами, коль те вдруг остановят ее приметную «мазду». За руль прыгает один из ее дружков – и помчались. Вечер, звезды, на дороге редкие машины, в салоне из динамиков – бешеные ритмы. Ах, как хочется мчаться еще быстрее. Таблеточка та пока действует, кружит голову. Сама сяду за руль! Села – и только визг, дым из-под колес. А впереди – детишки. Идут через дорогу гуськом, за ручки взявшись. Веселые, радостные, сытые, только что побывали на открытии детского кафе. Идут и не знают, что им навстречу с сумасшедшей скоростью мчится одна воспитанная девушка, дочка известного бизнесмена, общественного деятеля. Да и девушка не подозревает о том, что впереди детишки. Ей так хорошо со своим другом! Она ощущает, какое тепло излучает ладонь, лежащая на голой коленке, это тепло так много обещает…