– Вы представляете себе, какая потребна для этого фокуса температура и какое давление? Это должен быть очень сильный взрыв в замкнутом пространстве. Вы это понимаете? Пол-Москвы разнести может к чертям собачьим.

– Я не приобщил ее. И потерял. А теперь я хочу, чтобы она всегда была со мной.

– Это вы, дружочек, к Дмитрию Ивановичу обратитесь, тезке вашему ученому. Тут особо твердый сплав для контейнера потребен. Чтоб взрывом не разорвало. А сам взрыв я вам организую со временем. Возлюбленную вашу следует сейчас сжечь в печи, а прах хранить. Из праха, погруженного в контейнер, при высочайших температуре и давлении и возникнет алмаз.

Тридцатого октября, в день рождения царевича Димитрия, Растопчин осуществил процедуру кремации.

Следующей ночью сыскная полиция наконец задержала перса Юсупа-оглы. Нашли его в одном из притонов на окраине Москвы. Опознать преступника было крайне трудно. Скрывшись, он сейчас же совершенно изменил свой внешний вид: сбрив бороду и усы, он вместо платья персидского торговца облекся в крестьянскую сермягу, онучи, лапти и рваную шапку.

Спустя всего двадцать три года специальный контейнер был внесен Растопчиным в подготавливаемый к взрыву храм Христа Спасителя. Летом 1931 года правительство СССР приняло решение снести храм, а на его месте воздвигнуть грандиозный Дворец Советов, на вершине которого поместить фигуру В. И. Ленина. В подготовленной директиве говорилось, что отныне граждане нового государства не будут ходить исповедоваться перед богом, а станут себя «под Лениным чистить». И вместо поповских проповедей будут там слушать наставления старших товарищей по партии. Пятого декабря 1931 года в двенадцать часов всего за сорок пять минут храм был взорван.

На пепелище Уар отыскал контейнер и извлек из него крохотный кристалл углерода. Ювелир сделал из него серьгу, которую царевич и носил теперь в ухе, прикрывая от чужих любопытных глаз длинными прядями своих пепельных волос.

Такого подлого расклада наши герои никак не ожидали. Красные, поманившие цветом, чудовищно обманули ожидания нетрадиционных потребителей. Элитная плоть была ими рассована по недоступным местам, а большей частью – уничтожена. Остатки разлетелись в дальние края. И тогда Общество предприняло отчаянный маневр. Как осеняют нечисть крестом и крестным знамением, так осенили и пометили они звездой эту страшную и бестрепетную орду своей бывшей челяди. И затаились в ожидании грядущего поколения сытых и свободных.

Резервную кубышку московских нетрадиционных потребителей – красный чудо-дом на Сретенке – новые смертные власти подвергли вивисекции: хоромы поделили на клетушки и набили их строителями коммунизма. Строители коммунизма пользовались, в силу исторически сложившейся привычки, черным ходом, а уникальные инженерные коммуникации им и вовсе были без надобности.

Однако новая власть и приближенные к ней особы одни только и были в те времена сыты. Пить в Москве было больше попросту некого. Власть оказалась чрезвычайно подозрительной, и подобраться к ней никак не получалось. Тогда Исидор Лангфельд предпринял сложный маневр: подсадил Максима Горького на разбирание замков. Хобби до такой степени увлекло буревестника революции, что в благодарность он ввел нового знакомого и его друзей в круг скороспелой коммунистической сытой знати.

Когда же самого Лангфельда новые власти однажды взяли на гоп-стопе, то не посадили, а, оценив его организаторскую хватку в сфере экспроприации, стали продвигать по комсомольской линии – прямо в ЦК: отвечать за комсомольские взносы.

Видя такое дело, Епифан подал заявление в единственную партию, был в нее принят и удивил нетрадиционных потребителей стремительным карьерным взлетом. Попивал вкусных однопартийцев, а на невкусных писал доносы.

Сразу после революции в Москву хлынула деревня. А элитная плоть наоборот, – отхлынула. Перед нетрадиционными потребителями во всей безрадостной полноте встал вопрос пропитания. И в 1920 году Общество «Взаимная польза», переименовавшись в духе новых веяний в артель «Организованный труд», состоявшую при УПОЛБЫТЕ, всерьез озаботилось продовольственными проблемами. Название артели отражало концепцию, которой традиционно придерживались нетрадиционные потребители: организовать труд так, чтобы не работать самим.

С целью преодоления продовольственных трудностей артель организовала Научно-исследовательский институт питания, который разместился в бывшем Воспитательном доме, построенном когда-то в Устьинском проезде с одобрения императрицы Екатерины II. Ранее при Воспитательном доме для опекаемых устроены были столярные, слесарные и другие мастерские, была учреждена ремесленная школа. Регулярные концертные вечера по пятницам и воскресеньям в театральном зале Воспитательного дома проходили с непременным участием хора питомцев.

Плоть нельзя сделать пригодной к употреблению путем воспитания, решили артельщики и пошли к цели биохимическим путем, собрав под крышей бывшего Воспитательного дома лучшие научные умы, не съеденные революцией. В клинике лечебного питания проводились исследования по восстановлению функций организма, нарушенных при алиментарных формах дистрофии; разрабатывались новые технологии по применению крови свежезабитого здорового рогатого скота, использованию сухой крови, сушеных рыбных продуктов, консервов из мяса, печени кашалота и прочих доступных деликатесов. Но ничего, годного к употреблению, из этого не получалось.