Дальше следовало заявление, которое в истории международных отношений останется единственным в своем роде. Советское сообщение не ограничилось тем, что еще раз подтвердило верность Советского Союза договору о ненападении. В сообщении опровергались также все ходившие слухи о военной подготовке Германии. Естественно, что именно эта часть сообщения привлекла самое пристальное внимание.

В ней утверждалось, что по данным, имеющимся в Советском Союзе, Германия так же твердо придерживается условий пакта о ненападении, как и Советский Союз. С советской точки зрения слухи о существующем будто бы намерении Германии нарушить этот договор, слухи о готовящемся нападении на Советский Союз лишены всякого основания. По всей видимости, — говорилось далее в сообщении, — перегруппировка немецких войск, происходящая после балканского похода в восточной и северо–восточной части Германии, как следует полагать, зависит от причин, не имеющих ничего общего с отношениями между Германией и СССР.

В это утро никто к экзаменам не готовился. Студенты толпились в вестибюле общежития перед «Правдой», вывешенной, как обычно, на стене. Настроение было превосходное. Все бесконечно обрадовались, что самые страшные предположения не оправдались. Строились планы на летние каникулы.

22 июня — последние экзамены. И тогда отдых, отдых,

Я разделял всеобщую радость. У меня еще не было твердых планов, как провести каникулы, но не это было главным, главное — что все опасения оказались беспредметными! Лишь бы выдержать экзамены, а тогда можно по–настоящему отдохнуть!

Вечером 21 июня мы сидели с моим товарищем по комнате, польским студентом Бенеком Гиршовичем, над нашими книгами. На следующий день предстоял последний экзамен.

Вдруг послышался стук в дверь.

— Кого это еще черт несет? — возмутился Бенек.

Мы не переносили, когда нам мешали во время подготовки к экзаменам. Стук упорно продолжался. За дверью послышался полупросительный, полутребовательный голос:

— Откройте!

Тот, кто стоял за дверью, по–видимому не был студентом. Я раздраженно рванул дверь. Передо мной стоял маленький человек с большим свертком не то бумаги, не то картона под мышкой.

— Товарищи студенты, я бы вам не помешал заниматься, но меня прислало управление института, чтобы наладить маскировку окон в вашей комнате.

Он завозился около окна, прибил какую-то планку и прикрепил к ней бумагу. Мне стало не по себе. Но Бенек, участник испанской войны, оставался спокойным. Он даже спросил с улыбкой:

— Да разве мы в такой опасности? Маленький человек махнул рукой:

— Помилуйте. Это лишь общие меры предосторожности. У нас обстановка мирная, но в Западной Европе война-то в полном разгаре. Эти меры предосторожности так, на всякий случай.

По всей видимости это было официальное объяснение которое он уже давал и в других комнатах. Через несколько минут маскировка была сделана.

Бенек не стерпел:

— Ну, посмотрим, как она действует. В Барселоне у нас тоже были такие приспособления.

Мы начали развлекаться, спуская и подымая маскировку, которая стала новым украшением нашей комнаты.

Вскоре эта игра нам надоела. Но ни я, ни Бенек и никто другой из студентов не поверил бы в этот вечер, что надвигается настоящая опасность. У нас были другие заботы; завтра был день последних экзаменов в этом учебном году.

Все это происходило 21 июня 1941 года. До поздней ночи мы были заняты подготовкой к экзаменам.

На следующий день, 22 июня, многие студенты встали спозаранку. Многие поставили будильники на пять и шесть часов утра, чтобы использовать последние часы перед экзаменами для проверки своих знаний. Мы с Бенеком были другого мнения, — он согласился со мной, что самое важное перед экзаменами — сон. И мы решили проспать до девяти часов.

Однако нам это не удалось. Рано утром поднялась взволнованная беготня по коридору.

— Проклятые идиоты! Не дают выспаться перед экзаменами, — пробурчал в полусне Бенек.

Я его поддержал и прибавил еще смачное русское ругательство. Однако, беготня все усиливалась. Ни о каком сне нельзя было больше и думать. Мы не успели встать с постелей, как кто-то начал ломиться в нашу дверь.

— Будет выступать Молотов! Полчаса назад об этом передали по радио и с тех пор непрерывно повторяют. Говорят, что будет важное сообщение, — прозвучал за дверью взволнованный голос одного из студентов.

— Когда же он выступит?

— В 12 часов, — послышалось в ответ из коридора.

Мы посмотрели на часы, было 9. Оставалось еще много времени, и мы пытались сосредоточиться на предстоящем экзамене. Но из этого ничего не получалось.

Казалось, что время движется невероятно медленно. Наконец, мы услышали объявление:

«Говорит Москва. Мы передаем выступление заместителя председателя Совета народных комиссаров Советского Союза, народного комиссара иностранных дел Советского Союза, Вячеслава Михайловича Молотова». После короткого перерыва мы услышали голос Молотова.