Она вышла из оцепенения, стиснула зубы и вернулась на место. Через несколько минут он присоединился к ней, сел за руль, и они поехали дальше.

— А говорить-то мне можно? — спросила Дайана.

— Да, почему бы и нет?

— Вы считаете, что можете мне приказывать, Том?.. А почему мы едем назад?

— Мне кажется, это очевидно, — протянул он. — Шоссе заблокировано.

— Но должны быть и другие дороги.

— Две. Одна очень далеко отсюда и немощеная, вторая затоплена так, что даже четырехколесный привод не справится.

— Ясно.

Он кинул на нее беглый насмешливый взгляд.

— Что вам ясно, Дайана?

— Ничего, — вежливо ответила она. — Так иногда принято говорить.

— Тогда позвольте мне вас просветить. Они вызвали кран, чтобы освободить шоссе. Это займет пару часов. А мы пока переждем здесь.

Через пятнадцать минут Дайана стояла посреди номера в мотеле, а Томас звонил по телефону. Когда он кончил говорить, она выжидающе посмотрела на него.

— Небольшое улучшение, Генри еще в критическом состоянии, но наступила стабилизация.

— Я рада, — тихо ответила Дайана. — Но не забывайте, я была готова ехать любым путем, даже кружным.

Она осмотрелась. Комната была чистенькая, обставленная лишь самым необходимым. Томас Уильямс бесстрастно смотрел на нее. Потом сухо заметил:

— Почему у меня такое чувство, будто бы во всем виноваты вы, Дайана.

Она удивленно посмотрела на него, а потом устало опустилась на двуспальную кровать.

— Неужели вам не ясно, что я не контролирую погоду, авиадиспетчеров и сталкивающиеся трейлеры. В конце концов, я здесь по вашей воле.

— В чем-то вы правы, — проворчал Томас, не сводя с нее глаз. — Пожалуй, нам надо поговорить.

— О чем? Да нам не о чем говорить! — возразила она. — Неужели вы ни капельки не устали после ваших подвигов? — Взгляды их скрестились; она прикусила губу и покраснела, потому что ей никак не удавалось совладать со своим раздражением. Все это ей самой не очень нравилось… — Черт побери! — выпалила она, — извините, но временами вы сами напрашиваетесь. Ну так о чем вы хотите поговорить, Том? Давайте обсудим… «башмаки, корабли, воск, королей и капусту», как у Кэрролла, а? Я бы, пожалуй, смогла поддержать дискуссию.

В его глазах появилось оживление, но лишь на миг.

— Почему бы вам не устроиться поудобнее — хоть спина отдохнет? Хотите чаю?

Она тяжело вздохнула, а потом, махнув рукой, так как спина у нее действительно разболелась, стянула сапоги, поправила на постели подушки и легла.

— Ладно, валяйте, говорите, — устало предложила Дайана.

Но сначала он заварил чай. Лишь когда она с благодарностью приняла чашку и сделала глоток, спросил:

— Вы знали, что Генри вел дневник?

— Не знала — я вообще мало что знала о Генри. Значит, он все записывал? Тем хуже для него.

— Правда, он вел дневник довольно-таки сумбурно, не столько для того, чтобы описать события, сколько для выражения своих странных, неожиданных мыслей.

— И?

— Две последние записи особенно интересны. Первая гласит: Меня взволновал Хью Эндрюс. Кто бы мог ожидать? Неужели он всерьез?А вторая… — Он помолчал, всматриваясь зеленоватыми глазами ей в лицо, так что Дайана не смогла отвести взгляд. — Ричард Джеффриз — тут какая-то тайна!Три раза жирно подчеркнуто и восклицательный знак.

Дайана была не в силах скрыть свое искреннее удивление.

— Продолжайте…

— Не могу, здесь записи кончаются. Это тот самый Ричард, которого вы вспоминали, когда проснулись?

— Но… но, насколько мне известно, Генри даже не подозревал о существовании Хью! Не думаю, что и Хью хотел бы с ним познакомиться: он любит искусство, если оно «в рамочке», еще лучше — если это старые картины и кто-то другой уже давно их оценил. А богему он игнорирует.

Томас Уильямс невесело усмехнулся.

— Меня волнует не Хью. С другой стороны, Ричарда Джеффриза знают многие…

— Послушайте, — напряженным голосом произнесла Дайана, — для меня все это такая же загадка, как и для вас. У меня даже возникает ощущение, что меня каким-то образом подставили!

— Почему бы вам не рассказать про Ричарда Джеффриза?

— Вас это совершенно не касается! — отрезала она. — Почему я должна перед вами исповедоваться? — Дайана внезапно замолкла, поняв, что он, наверное, подумает: ей есть что скрывать. Она холодно добавила: — Идите к черту, мистер Уильямс!