— Свалилась с лошади, — недовольно ответила Дайана, — растянула мышцу.

— И снова забрались на лошадь?

— Конечно.

— Знаете, я почему-то был уверен, что вы именно так и поступили.

— Ну, теперь какого вы обо мне мнения — считаете меня еще и сумасшедшей?

— Нет, довольно умной. Ведь умные так и поступают: после падения — сразу же снова в седло.

Дайана кинула на него быстрый сердитый взгляд.

— По вашему тону не скажешь, что вы находите меня умницей!

Он еле заметно улыбнулся.

— Беда в том, что я отважно пытаюсь вести с вами беседу, а вы мне даже не собираетесь помочь. Давайте сменим тему… Вы говорили, у вас две лошади для верховой езды?

Лицо Дайаны невольно смягчилось.

— Да, Ровер и Джульетта. С Джульеттой мы, можно сказать, вместе росли, и я питаю к ней слабость.

— А Ровер?

— Некоторых людей надо сразу пристреливать! — с негодованием выпалила Дайана.

— Вот как?

Подвинувшись, она оперлась спиной на импровизированную подушку, которую они устроили, свернув ее куртку.

— Его бросили в загоне, где даже еды не было. Когда я его нашла, он был кожа да кости, к тому же повредил связку на задней ноге. На него смотреть было жалко.

— Но сейчас он выглядит вполне здоровым.

— Это правда, — довольно согласилась Дайана, а потом улыбнулась: — Джульетта вроде как моя лучшая подруга, а Ровер — мой ребенок.

— Да, у вас там целая семья, — пробормотал Томас Уильямс.

Хорошее настроение улетучилось, Дайана отвернулась.

— Ну что я такого сказал?

— Ничего.

Примерно через час они затормозили у станции обслуживания, заправились, и Томас зашел в магазинчик. Вышел он оттуда, неся пакет с едой и две пластиковые чашки кофе. Проехав еще пару миль, они свернули с дороги к площадке для пикника, где стояли стол и скамейки. Распогодилось — сидеть около реки, среди полей, было приятно.

— Отдохнем, — предложил он.

— Надо было мне захватить с собой еду, — заметила Дайана, жуя безвкусный бутерброд с ветчиной.

Томас с минуту молча разглядывал ее, а потом неожиданно произнес:

— Странное вы существо, Дайана Брайс. Куда более прирученное, чем можно было ожидать.

Дайана кинула на него скептический взгляд.

— Уверена, вы не собирались делать мне комплимент, мистер Элиот.

— Собирался, — возразил он. — Так и вижу вас в окружении большого семейства в прекрасном уютном доме. И вы готовите обед даже во время бури.

— Забавно, что это говорите вы, Том, прохладно ответила Дайана. — Именно так я и сама себя видела… некоторое время назад.

— И что случилось?

Она смотрела вдаль, на реку, болтая ногой, но тут вдруг резко взглянула ему прямо в глаза, словно собираясь сказать что-то важное. А затем, видимо, передумала и небрежно ответила:

— Да мне всего лишь двадцать три года, Том. У меня еще все впереди, не так ли?

Глаза его задержались на ее лице, и он прошептал:

— Не знаю… Те розы вам подарил Ричард?

— Нет, — ответила она не колеблясь. — Если уж вам так надо знать, они от Хью.

— А это кто?

— Хью? Адвокат. Он полон ощущения собственной значимости, а еще у него неподражаемые манеры. — Дайана комично подняла бровь. — Знаете, он не принимает отказов.

— Трудно поверить, — сказал Томас Уильямс, помолчав.

— Стоит только увидеть Хью…

— Да нет, просто трудно поверить, чтобы вы не нашли способа охладить его пыл.

— Ну… — Дайана вновь принялась болтать ногой, глядя вдаль. — Если уж быть честной, от него есть польза. Когда нужен человек… с которым легко справиться…

На губах его появилась легкая усмешка.

— Дайана, не может быть.

— Чего не может быть?

— Неужели вы… просто держите его на поводке?

— Вовсе нет. Я постоянно твержу, что у нас нет будущего. Не разрешаю ему и пальцем до себя дотронуться. Но он вечно возникает с приглашениями на обед, в театр, с цветами и так далее.

— И сколько ему лет?

— Тридцать три. А вам?

— Тридцать три, — насмешливо признался Томас. — Вы правы, он уже достаточно стар для того, чтобы соображать. Если он позволяет вам его использовать, то винить ему остается только себя самого.