— Черт возьми, босс, что же нам делать? Прятаться? — спросил Артур Прескотт, наш правый защитник.

— Прятаться — последнее дело, — ответил босс, — каждый, кто будет прятаться, ответит передо мной. На поле нет места трусам, особенно в таком матче. Если они сильны физически, мы должны быть сильнее, если они упорны, мы должны быть упорнее.

— А должны ли мы играть в футбол, босс? — спросил Гарри Джэксон.

— Конечно, мы должны играть в футбол. Но в простой футбол. В футбол в одно касание. Мы быстро избавляемся от мяча. Мы не передерживаем мяч. Мы быстро переходим от обороны к атаке. Мы используем длинные передачи; эксплуатируем скорость Боба Каллена. Здесь мне нужен результат; еще не хватало, чтобы мы довели дело до переигровки.

Что ж, до переигровки мы не довели, но не тем способом, каким хотел он. Начнем с того, что был ужасный день, дождь зарядил еще с ночи. Об этом мы узнали в Ливерпуле, и еще перед отъездом в Трэнмир настроение у нас было не ахти, как будто все поняли, что дела идут совсем не так, как надо. Это было не обычным напряжением перед игрой, а чем-то большим. Утром подвалили несколько болельщиков — из богатых, вполне нормальные парни. Одного из них звали Гарри Керман, другого — Джек Аарон. Они носили шарфы и шапки цветов «Боро», что у меня всегда вызывало улыбку, поскольку абсолютно не сочеталось с остальной одеждой — шикарными костюмами и дорогими пальто.

Джек Аарон сел рядом со мной. Это был довольно молодой парень, занимался недвижимостью или чем-то подобным, ездил на большом «Бентли», но любил считать себя одним из нас.

— Ну, как, готов, Ронни? — спросил он.

— Да, готов, Джек, — ответил я, как всегда в таких случаях, пытаясь представить, что случится, если я отвечу «нет».

— Ну и отлично, — сказал он.

Мы некоторое время посидели молча, потому что я не мог придумать, что бы такое сказать, а он явно ждал, что я что-нибудь скажу. В конце концов он предложил:

— Не хочешь сходить в «Хилтон» в понедельник? Посмотришь бокс. Будет весело, Джесси Мод придет.

— Ну да, спасибо, Джек, — ответил я, — давай я свяжусь с тобой поближе к делу. — Признаться, тогда мне уже порядком поднадоел этот «Хилтон» и всякие клубы. Дело тут не в боксе. Во-первых, я не любил пить, а кроме того, относился ко всему этому, как Томми Дугалл, хотя он довольно часто туда ходил. Про такие походы он говорил: «К тебе относятся, как к дрессированной собачке. Говорят: «Проси», ты встаешь на задние лапы и просишь, а тебе бросают кусочек сахара».

В общем, так мы и сидели — Джек и я, — не говоря ни слова, пока он не поднялся.

— Ну что ж, удачи тебе, Ронни, — сказал он и пошел искать кого-то другого. Все они одинаковы, эти прилипалы: одни богатые, другие бедные, но, как сказал Томми, «у них есть одна общая черта — им всем от тебя что-нибудь нужно».

Поездка в автобусе была не особенно приятной: дождь лупил по стеклам, плохое освещение, и все думали только о том, перенесут игру или нет. Наверное, добрая половина из нас надеялась, что перенесут. Нетрудно было представить, в каком состоянии находилось поле, и, когда мы приехали на место, оно таким и оказалось. В обычной обуви к нему было просто не подойти, повсюду лужи по колено, и не составляло ни малейшего труда догадаться, в какое месиво превратится оно после нескольких минут игры. Возле ворот понасыпали опилок, но при таком ливне толку от них не было никакого.

Дэнни посмотрел на поле с нескрываемым отвращением и сказал: «Если б я знал, что тут такое будет, прихватил бы с собой акваланг», а босс подошел ко мне и, пытаясь подбодрить, пошутил: «Не волнуйся, Ронни, если тебе придется туго, я приплыву в спасательной шлюпке». Я, конечно, засмеялся, хотя по большому счету не находил ничего смешного в той ситуации.

Игра была безобразной; а другой она быть и не могла. На таком поле нет ни малейшей возможности сыграть в футбол. Все без остановки катаются на пятой точке по всему полю, мяч то застревает в луже, то вдруг начинает скользить по мокрой траве с дикой скоростью. В самом начале игры я вышел вперед и бросился за мячом в ноги их центрфорварду — мяч-то я поймал, но продолжал скользить по грязи и чуть не выехал за линию штрафной. Поднявшись, я был сам себе противен: весь в грязи — свитер, трусы, перчатки. Кошмар!

Как босс и говорил, они ринулись на нас, и, надо отдать им должное, у них был отличный настрой. Сразу же было ясно, что ни у Дэнни, ни у Томми ничего в тот день не выйдет — такое поле не для техничных игроков; единственное, что можно было с мячом делать, — это пинать куда подальше, но стоило попытаться обработать и повести, как тут же по уши застреваешь в грязи. Несколько раз в самом начале Дэнни получал по ногам, пытаясь обыграть соперника, причем однажды ему двинули довольно сильно, так что он отошел за бровку и попросил помощи. Прав был босс и в том, что они делали ставку на верхние мячи, которые были очень опасны, поскольку мяч просто выскальзывал из рук. Ловить я не решался и все время отбивал, но все равно не мог быть уверен, куда после этого полетит мяч.

Так они нам и забили минут через двадцать или около того. Один из них, кажется, правый защитник, издалека навесил прямо на ворота. Я вышел на мяч вместе с двумя их нападающими, и они мне откровенно помешали; но в таких случаях никогда нельзя надеяться на то, что судья все правильно оценит, особенно если играешь на выезде. Так что хоть я и дотянулся до мяча, но не смог толком отбить его, и он не вылетел даже из штрафной. Кто-то с лета ударил, и у меня не было никакой возможности среагировать на этот удар. Джо Лайонс бросился под мяч, но он скользнул по его макушке и влетел в ворота. Поднялся самый громкий шум, какой я когда-либо слышал; на маленьких стадиончиках зрители всегда дышат тебе прямо в затылок.