2. Фрагмент 1 Цар 4:1–7:1 вслед за Ростом называют повествованием о ковчеге (Rost 1982; Miller, Roberts 1977; Brueggemann 2002a). Возможно, 2 Цар 6 служит его продолжением. Это повествование особенное, поскольку не связано с главными персонажами всего повествования. Люди в нем вообще не принимают активного участия. Главный «персонаж» — ковчег Завета, предмет, указывающий на присутствие в повествовании ГОСПОДА. Сюжет истории движется от поражения ковчега к его удивительному торжеству, связанному с возвращением ГОСПОДА обратно в место прежнего пребывания во славе. В то же время в истории подчеркивается, что: (а) ковчег и пребывающая в нем сила ГОСПОДА не помогают Израилю в войне, потому что Израиль (из–за дома Илия) стал безнадежно грешным; (б) филистимляне тоже не могут противостоять торжеству суверенного могущества и воли ГОСПОДА. Развитие сюжета от поражения к торжеству, возможно, отражает более позднюю традицию, связанную с пленением и предчувствием возвращения на родину во славе (как позже в Ис 40:3–5).

3. 1 Цар 7:2–15:35 — пространное повествование, рассказывающее о затруднениях, связанных с возникновением монархии как самостоятельного института власти в Древнем Израиле. Ученые выделяют промонархический (9:1–10:16; 11; 13–14) и антимонархический (7–8; 10:17–27; 12) источники. Не важно, существовали ли эти «источники» на самом деле, хотя более чем вероятно, что в данном тексте отражены два конфликтующих взгляда на социальные преобразования в Израиле (McCarthy 1973). Часто считается, что промонархический источник, согласно которому появление царской власти было вызвано исторической необходимостью и полностью соответствовало воле ГОСПОДА, больше согласуется с настроениями, царившими в тот момент, когда происходили описываемые в тексте события. Напротив, антимонархический источник, расценивающий царскую власть как выражение открытого сопротивления власти ГОСПОДА, появился несколько позднее и представляет собой критику в адрес царя Соломона. Например, отрицательное отношение к монархии, запечатленное в стихах 8:10–18, отражает присущие именно правлению Соломона черты.

Хотя «историчность» этих текстов и находится под вопросом, социальный конфликт, вызванный политическими преобразованиями, в нем совершенно очевиден. В последние годы ученые потратили множество усилий на социологический анализ периода формирования и укрепления власти Давида. Очень возможно, что централизованная власть была выгодна для экономики и политики того времени. С другой стороны, некоторым слоям общества могло казаться, что подобная централизация власти возвращает ее в руки городской элиты, господствовавшей в ханаанейских городах–государствах, против чего прежде столь яростно боролся Израиль. В любом случае вопрос о царской власти не был простой религиозной формальностью. Он затрагивал насущные потребности социальной жизни общины.

Антимонархический источник мог отражать настроения крестьян, привыкших к существованию местного управления, для которых вновь поставленный царь был «узурпатором», стремившимся присвоить собственность и доходы крестьянской общины (1 Цар 8). Подобное критическое отношение к «большому начальству» со стороны «местных властей» продолжает существовать и по сей день.

Главный персонаж, стоящий в центре спора о социальной системе, — Саул. Помазанный по воле ГОСПОДА, он фактически никогда не мог поступать как царь. В Первой книге Самуила Саул не только оказывается заложником спора о царской власти, но он оказывается и обреченным на неудачу из–за Давида, постоянно присутствующего в повествовании, даже до его фактического появления. Рассказчик дважды говорит о приходе Давида, человека, к которому благоволит ГОСПОДЬ, Израиль и сам рассказчик:

Возможно, что Саул служит всего лишь фоновой фигурой для рассказа о Давиде; до самого появления в рассказе Давида ему так и не удается занять значимого места (Gunn 1980; Fretheim 1985).

Второй большой раздел и, по мнению ученых, первый из двух основных источников книг Самуила — рассказ о воцарении Давида. История начинается с пасторального сюжета 1 Цар 16:1–13, благодаря которому Давид вводится в повествование, которое, по общему мнению, достигает своей кульминации в 2 Цар 5:1–5. Основная сюжетная линия рассказывает о превращении Давида из «мальчика–пастуха» (1 Цар 16:11) в «царя–пастыря» над Израилем (2 Цар 5:2). По мере этого превращения растут его власть, известность и привилегии. Он беспрепятственно движется по своему пути, благополучно минуя все поджидающие его несчастья. Богословскую идею, стоящую за текстом о «возвышении», можно было бы сформулировать как желание показать воплощение намерения ГОСПОДА дать власть Давиду. Однако под этим поверхностным богословским слоем можно увидеть следующее: «возвышение» Давида было связано с целым рядом совершенных им коварных и безжалостных поступков. Все они были детально и художественно воспроизведены рассказчиком, желавшим показать, что «возвышение» было спланировано заранее, аккуратно и беззастенчиво, являя собой пример человеческой интриги, прикрытой божественным замыслом. Рассказ многослоен, временами ироничен. Божественное предопределение переплетено с людскими причудами, о которых рассказывается с видимым удовольствием и с ожиданием от читателя живейшего участия.

Но все–таки главная составляющая рассказа о возвышении Давида — история борьбы за власть между ним и Саулом в условиях, когда у обоих претендентов имелись преданные сторонники и оба были помазаны Богом. С самого начала рассказчик благоволит к Давиду, в итоге побеждающему. Однако и Саул не сдается легко. В основном сюжете можно выделить несколько составляющих.

1. Фигура Давида связана с домом Саула тонко продуманными и сложными путями. Давид становится не только протеже Саула, но и близким другом Ионафана, сына Саула. Давид как бы оттесняет Ионафана в качестве наследника Саула (1 Цар 20:14–17). Следует отметить и женитьбу Давида на Мелхоле. Этот брак обеспечил ему законную родственную связь с правящим домом (1 Цар 18:20–29). Однако плач Давида по погибшим Саулу и Ионафану свидетельствует либо об искренней привязанности к ним, либо об актерской способности «изобразить» подобные эмоции (2 Цар 1:19–27). Судя по представленному в тексте образу Давида, он вполне был способен на подобную «игру».

2. 1 Цар 24–26 — достаточно занимательный рассказ о том, как «счастливая звезда» Давида (= провиденциальное благословение ему) защищала его в трудных ситуациях, ведя от одной победы к другой. В главе 25 Давид выступает как защитник неимущих (см. 22:2), вымогающий деньги у богатого землевладельца Навала (= «Глупец»). Из–за собственного просчета в отношении Давида Навал умирает. Однако главное внимание рассказчика обращено не к нему, а к его жене, Авигее, персонажу столь же колоритному и сильному, как Давид. Именно в ее уста вкладывается классическое династическое пророчество о будущем Давида: