— Ведь мы еще не дали название кораблю. Нельзя же отправляться к Луне безымянными.

— Да, это плохая примета, — согласилась Йошико.

Они посмотрели на Рика, а он, пожав плечами, сказал:

— Не знаю. Я об этом не думал. Может быть, «Призрак» или «Дух»?

Тесса покачала головой.

— Нет. Это скверные позывные. Нужно что-то оптимистическое, дающее надежду. Вроде «Второй возможности» или…

— Вот ты и сказала: Надежда —отозвалась Йошико. Посмотрела на Рика и добавила: — Или «Дух надежды», если вы хотите упомянуть о призраке.

Рик кивнул.

— Согласен. Мне нравится.

— Мне тоже. — Тесса лизнула указательный палец, легонько ударила им по стыковочному люку — дальше нельзя было дотянуться — и проговорила: — Нарекаю тебя «Духом надежды».

Послышался голос Григория:

— Прекрасно, «Дух надежды». Приготовились. Запуск к Луне через тридцать секунд.

На КЛДС, примитивной клавиатуре с дисплеем, высветилась надпись: Вкл/Не вкл.Это была последняя возможность отступления. Но Рик без колебаний нажал на кнопку готовности. Он не собирался капитулировать.

Астронавты тревожно смотрели на приборную панель — не появится ли вдруг сигнал неисправности, — а Григорий вел обратный отсчет времени. Казалось, секунды тянутся бесконечно, но наконец он произнес: «Ноль!», и сию же секунду двигатель третьей ступени «Сатурна» IV-Б автоматически поджегся в последний раз, припечатав астронавтов к сиденьям — ускорение чуть больше g. Рик позволил руке упасть с кнопки запуска на подлокотник кресла.

Доносилось мягкое громыхание; разгон был куда более плавным, чем при проходе через атмосферу. Рик смотрел на Землю через боковой иллюминатор, но ускорение туманило взгляд, он мог различить только синеву и белизну.

Двигатель все работал и работал — больше пяти минут полной тяги, — разгоняя корабль от скорости 17 000 до 25 000 миль в час, необходимой для того, чтобы преодолеть земное притяжение. К концу разгона Рик заставил себя поднять руку к кнопке выключателя, на случай, если компьютер не выключит двигатель в нужный момент, но внезапно Григорий воскликнул: «Время!», и сейчас же прекратился шум. Тяга исчезла, руку Рика бросило вперед, на кнопку, но в этом уже не было нужды. Теперь «Аполлон» летел к Луне по инерции.

Отстегнувшись от кресел, они начали осматриваться. У них было три дня полета до Луны — масса времени для того, чтобы изучить каждый уголок крошечной кабины.

Йошико была права: через полчаса их перестали беспокоить «близкие контакты». Обеспечивающие охлаждение и вентиляцию костюмы из спандекса создавали чувство благопристойности — единственное, чего можно было добиться в таком тесном помещении.

Рик был совсем не против того, чтобы сталкиваться с Тессой — да и она, казалось, тоже. Оба непрерывно улыбались, словно новобрачные, и казалось, между ними проскакивают тысячевольтные разряды. Йошико была чем-то занята в нише для оборудования, и они поцеловались — вернее, чуть прикоснулись губами друг к другу, но даже из-за этого у Рика по спине пробежал холодок. Полет оказался более приятным, чем их несостоявшееся путешествие в челноке.

Убежденность Рика в этом несколько поколебалась, когда Йошико обнаружила вакуумно высушенную еду — пластиковые пакетики с горлышками гармошкой, куда надо было наливать воду. Получалась клейкая масса, которую космонавт выдавливал себе в рот. Рика с Тессой позабавило, с каким недоверием Йошико отнеслась к такому способу питания.

— Выдавливать, как пасту? — спросила она.

Рик, которому приходилось завтракать подобной пищей в школе во время спада 69-го года, рассмеялся и сказал:

— Эта еда и на вкус, как паста.

Тесса вертела в руках какой-то предмет, найденный в шкафчике. Вдруг засмеялась, крикнула: «Улыбайтесь!», и Рик с Йошико увидели направленную на них телевизионную камеру.

— Эй, Григорий, вы получаете картинку? — спросила Тесса, переводя объектив с Рика на Йошико и обратно.

— Подтверждаю, — ответил Григорий. — Очень чистый сигнал.

— Превосходно! — Тесса медленно панорамировала отсек, затем подошла к иллюминатору и направила камеру на Землю, уже совсем маленькую.

— Чудесно! — воскликнул Григорий. — Прекрасно. Мы записываем все на пленку, но если вы подождете несколько минут, я думаю, мы сможем показать вас в прямом эфире по первой программе.

— Ты шутишь, — недоверчиво сказала Тесса, поворачивая камеру внутрь отсека.

— Нет. Мы сейчас этим и занимаемся. На большей части России глубокая ночь — подумаешь, прервем несколько старых ужастиков! Наш фильм куда интересней.

— Блеск! Хьюстон, вы это слышали? Русские показывают нас в прямом эфире по телевидению!