Поезд молодых и талантливых еще только набирал скорость, как начались первые потери. Не стало Володи Китайского, близкого и любимого человека. Казалось, совсем недавно вели мы с Володей разговоры о любви христианской, об Иисусе Христе и Иуде Искариоте в духе Эрнста Ренана, который оправдывал Иуду, считая его орудием Божественного замысла. Это очень занимало нас, о предназначении Иуды мы спорили до хрипоты. Смерть Иуды обсуждалась в мельчайших подробностях: осина, веревочная петля… Мы, как режиссеры, ярко представляли и эту петлю, и эту осину. И как же я был потрясен, когда узнал, что Володя ушел из жизни, в точности скопировав смерть Иуды: та же петля, та же осина в подмосковном лесу недалеко от Сергиева Посада… Что мучило его, что он переживал, о чем думал — осталось тайной. Прошло много лет. Теперь от своих товарищей я слышу, что у нас на курсе учился еще один гений, но рано погиб.

В своей жизни он сделал всего лишь одну яркую картину — курсовую работу с Хельмутом Дзюбой по пьесе Э. М. Ремарка «Последняя остановка». Сначала они поставили пьесу на площадке. В ней заняты были многие студенты, в том числе Тарковский. Джемма Фирсова и я составили главный любовный, он же трагический, дуэт. Постановка была удачной, и это вдохновило будущих режиссеров на написание сценария полнометражной телевизионной ленты. Они заключили договор и очень этим гордились, как сообщил мне недавно из Берлина Хельмут Дзюба. Писали сценарий вдохновенно, на подъеме, тем более что получили аванс. Аванс бодрит, поднимает настроение, у Володи снова «пошли стихи».

Но человек предполагает, а Бог располагает. Осуществить задуманное не пришлось: планы ТВ изменились. Потом счастье вновь повернулось лицом к Володе и Хельмуту: по прелестному сценарию Геннадия Шпаликова «Причал» на «Мосфильме» в объединении Ромма они запустились в работу над полнометражным фильмом. Вдвоем они могли бы сделать замечательную картину. Но лето прошло безрезультатно в поисках актера — точнее, мальчика — на главную роль. Ромм, видя, что группа талантливая, решил перенести съемки на следующее лето, а пока заняться другими подготовительными работами. И тут случилась эта нелепая и необъяснимая смерть… Но меня не покидает уверенность: останься Китайский живым, «высшие» киноначальники добили бы его. К компромиссам он был не готов. И предстоял бы ему тяжкий крестный путь.

От многочисленных стихов Володи осталось десятка полтора, но сейчас идет интенсивный поиск его поэтических записей и рисунков. Может быть, и сыщутся еще, дай бог. Хельмут прислал Володин дружеский шарж — «Моему любимому толстячку Хельмуту — на память». Существует проект фильма о Владимире Китайском и проект издания книги его стихов.

Я был на похоронах Володи вместе с Хельмутом Дзюбой, Юрием Швыревым и еще двумя-тремя людьми, мне не знакомыми. Андрей на похороны не приехал — он был на съемках диплома, и известие о смерти Володи дошло до него через несколько дней.

Дипломный фильм Тарковского «Каток и скрипка» был примечательным в — судьбе Андрея. Он был снят на «Мосфильме», что было тогда признанием таланта, он же и открыл Андрею путь в большое кино. Теперь, с высоты прожитых лет, особенно ясно виден характер Тарковского, его необыкновенный дар, поиск своего пути в искусстве. Поиск как ощупывание, как прислушивание к внутреннему голосу, не сразу понятному и различимому даже самому себе. Путь рождался изнутри души, его нужно было только осознать. И осознание шло быстро.

На этом пути Тарковскому нужен был прежде всего очень хороший оператор, может быть оператор высшего класса. Так по крайней мере он считал. ВГИК учил именно этому — киноискусство по природе своей визуально и не существует без яркого изображения. И Тарковский, будучи всего-навсего дипломником, не побоялся обратиться к самому Сергею Урусевскому, знаменитому оператору, чьи новаторские открытия доказали независимость и самостоятельность изобразительного киноязыка. Именно это Андрея и привлекало, но от Урусевского он получил отказ.

После этого Андрей сделал ставку на молодых и талантливых. Юсов был в их числе. Посмотрев его фильм-балет «Лейла и Меджнун», Андрей стал разыскивать Юсова. Через отдел кадров «Мосфильма» узнал адрес: село Троицкое-Голенищево, дом такой-то.

Со времен моей практики на картине «Убийство на улице Данте» я был знаком с Вадимом и его женой — звукооператором Инной Зеленцовой. Может быть, поэтому, а может, и просто за компанию Андрей попросил меня пойти вместе с ним на поиски Юсова. Поиски Троицкого-Голенищева были недолги, поскольку оно всегда, а вообще-то с семнадцатого века, стояло наискосок от теперешнего «Мосфильма». И вот в конце дня бродим мы по селу, ищем дом, в котором снимает квартиру Юсов с женой. Нашли — обычный деревенский дом, лает собака в будке, — а Юсова не застали. Встреча будущих соавторов четырех знаменитых фильмов произошла днями позже на «Мосфильме».

К этому времени у Андрея уже был готов литературный сценарий, который они написали вместе с Андроном Кончаловским. О самом сценарии чуть позже, хочу только отметить, что на стилистику сценария и будущего фильма повлияла короткометражка французского режиссера Альбера Ламорисса «Красный шар». Снятая в 1956 году, она была показана в Москве года через два-три. Сюжет несложен: мальчик получил в подарок красный воздушный шар, который становится его единственным другом. Но их преследуют уличные мальчишки, по замыслу фильма — носители зла. Финал очень грустен — красный шар «испускает дух» на глазах плачущего мальчика. Картина мастерски снята в цвете, философия ее пессимистична, но это чистая поэзия, которая всегда оставляет человеку надежду.