После небольшого перерыва беседа с Эрландом Юсефсоном продолжилась в форме вопросов и ответов.

Вопрос: Вы говорили о простоте без здравого смысла, о глубине, которую можно достичь простыми средствами…

Ответ: Тарковский призывал нас не усложнять понятия. Ведь швед не скажет просто: «Я верю в Бога», мы скажем: «Может быть, я верю в Бога». Благодаря Андрею мы поняли, что сложные вещи нужно принимать проще, в каком-то высшем, «очищенном» смысле.

Вопрос: Читали ли вы сценарий?

Ответ: Да, конечно. Мы читали сценарий по-шведски.

Вопрос: Как Андрей помогал актеру приблизиться к роли?

Ответ: Что касается «Ностальгии», то в сценарии мой герой появился позже. Он был придуман Андреем, так как авторы хотели дополнить сценарий какими-то событиями. Это было что-то вроде импровизации. У меня не было времени изучать характер героя. Во время работы над сценарием «Жертвоприношения» Андрей присылал мне отдельные готовые куски, кстати сцена молитвы была первой. Когда весь сценарий был готов, я по нему работал.

Вопрос: Как переживал Андрей свою способность что-либо предвидеть? С болью?

Ответ: Я не думаю, что он это как-то переживал. Просто это было частью его жизни, его существа. Когда ему сказали о гибели Улофа Пальме на том месте, где снималась сцена катастрофы, Андрей сказал: «Ну что же, так случилось».

Вопрос: Какое впечатление на вас производила концепция фильма? Ведь в нем говорится о вере в Бога и о страхе смерти.

Ответ: Мы относились к фильму как к чему-то конкретному: камера, место съемки. Не было никаких дискуссий. Иногда Андрей был очень строг. Иногда что-то пространно объяснял, он любил много говорить. Например, когда обсуждалась тема шведского прагматизма. Но разговоры не были содержанием съемок. Когда идут съемки, нет времени на разговоры.

Вопрос: Расскажите, пожалуйста, о различиях в работе Бергмана и Тарковского.

Ответ: Как я уже говорил, Тарковский легко относился к возможным изменениям. Бергман не любил импровизаций, хотя в сценарии он мог что-то изменить. Но эти изменения должны были быть внесены заранее, до начала съемок. Все было запланировано, хотя все-таки что-то могло меняться по ходу работы, тогда возникала смесь импровизации и уже написанных сцен. У Бергмана был страх перед импровизацией, у Тарковского его не было. Андрей был всегда готов к импровизации.

Вопрос: Вы говорили, что Тарковский не сокращал ни во время съемок, ни в монтаже длину кадра. Насколько он был привержен к длинным сценам?

Ответ: Да, у Тарковского есть длинные сцены, и он был особенно строг к актерам при съемке этих сцен. Когда снимали двумя камерами сцену пожара уже во второй раз, работа актеров была особенно ответственной. И после съемки между актерами и Андреем сама собой вспыхнула радостная сцена любви и дружбы, смеха и шуток. Андрей взял в руки косу и показательно провел русский сенокос. (Добавлю от себя, ссылаясь на документальный фильм М. Лещиловского, что Андрей с этой косой изобразил фигуру Смерти. — А. Г.) Мы все были горды и счастливы, что такая сложная сцена завершилась удачно.

Вопрос: Такой режиссер, как Тарковский, искал, наверное, особых актеров?

Отрет: У Андрея был замечательный нюх. Он знал, какой именно актер ему нужен.

Он не знал шведского языка, но когда мы озвучивали фильм по-шведски и он сидел с наушниками, то чувствовал, когда актер фальшивит.

Вопрос: В фильмах Тарковского присутствует особая атмосфера света и ветра. Это важное качество в кино. Какая разница в этом смысле между Бергманом и Тарковским? Какие отношения были у Тарковского с оператором?

Ответ: Вначале у Тарковского с оператором Свеном Нюквистом возникли проблемы. Андрею необходимо было снять черное ночное небо. Но это было невозможно, потому что летом в Швеции белые ночи. Были еще другие проблемы. Например, Андрей выстраивал мизансцены, смотря в глазок камеры. В начале Нюквиста это обижало, но, когда он в этом увидел только режиссерскую необходимость, он изменил свое отношение к Андрею. Было недовольство некоторых актеров по поводу того, что нет их крупных планов, что сцены слишком длинны. Потом все эти проблемы ушли.

Вопрос: Говорил ли Тарковский о причинах отъезда из России?

Ответ: Да, мы говорили о России. Тогда там произошли изменения, умер Брежнев, на его место был назначен Андропов. Я спросил Андрея, будет ли теперь лучше. Он посмотрел на меня как на идиота.

Я полюбил его и был под впечатлением от его личности. Когда он снял «Ностальгию», он сказал, что хочет снять шведский фильм. Но дом в «Жертвоприношении» больше был похож на русскую дачу. В Андрее жило все русское, и у меня создалось впечатление, что ему было тяжело работать не в России.