— Так значит, тебя исключили из Академии, — бесстрастно сказала она.

Каспар пожал плечами:

— Я сам ее бросил. Слишком там скучно. Мать посылает тебе вот это.

Письмо было написано на листе плотной белой бумаги. На печати красовалась белая роза — эмблема королевы. Развернув свиток, Клаудия прочла:

Клаудия сложила листок.

— Ты и правда настаивал?

— Нет, это она меня послала. — Носком ботинка он ткнул астролябию. — Жениться — такая скука, верно, Клаудия?

Та молча кивнула.

Дверь подалась с тягостным стоном — словно вздохнуло само Узилище. Судя по звуку, она простояла закрытой не одно столетие. Но никаких сирен не включилось — может быть, Инкарцерон знал, что ни одна дверь не выведет беглецов наружу?

Финн удержал Гильдаса, рванувшегося было вперед — сверху летел какой-то мусор и осыпалась дождем ржавчина. Дверь, сотрясаясь, чуть приоткрылась и застопорилась. Все замерли в нерешительности перед темной щелью, откуда тянуло холодом и каким-то странным, сладковатым запахом. Финн, не вытерпев, отшвырнул ногой обломки и навалился на дверь плечом. Налегая изо всех сил, он расширил щель настолько, что в нее можно было пролезть.

Гильдас подтолкнул его вперед.

— Посмотри, что там. Только осторожнее.

Финн оглянулся на Кейро, утомленно привалившегося к стене, вытянул из ножен клинок и боком проскользнул в щель. Внутри было так холодно, что изо рта при дыхании вырывался пар. Неровный пол шел книзу, под уклон. Финн сделал несколько шагов. Под ногами заскрипело, и он провалился по щиколотку. Наклонившись, потрогал рукой — пол был покрыт чем-то сыпучим, похрустывавшим и в то же время влажным. Подушечки пальцев закололо от холода.

Когда глаза привыкли к темноте, Финн увидел, что находится в большом зале. Из покатого пола повсюду торчали высокие черные колонны. Вздымаясь вверх, они вились и разделялись, образуя причудливые клубки. Заинтересовавшись, он, осторожно ступая и стараясь ни на что не наткнуться, добрался до ближайшей. Холодная и твердая на ощупь, она оказалась вовсе не гладким камнем. Всю ее поверхность покрывали трещины и борозды, тут и там торчали какие-то узлы, наросты и бесформенные образования.

— Финн?

Темный силуэт Гильдаса возник у двери.

— Погоди.

От легкого ветерка, пробежавшего по верхушкам колонн, они нежно, едва слышно зазвенели. Казалось, этот серебристый звон наполнил пространство на многие мили вокруг. Финн еще некоторое время прислушивался, потом позвал:

— Здесь никого нет. Входите.

Со стороны щели послышался шум и шуршание.

— Захвати Ключ, Кейро, — раздался голос Гильдаса. — Нужно запереть дверь за собой.

— А возвращаться как? — обессиленно спросил Кейро.

— Чего ради нам возвращаться? Давай руку.

Последним в щель пролез цепной, и Финн с Книжником нажали на дверь. С негромким щелчком она встала на место.

Раздался шорох, треск и в лампе разгорелся огонь.

— Хотите, чтобы нас увидели? — хмыкнул Кейро.

— Я же сказал — никого тут нет, — отозвался Финн.

Гильдас поднял светильник повыше. Молча они рассматривали окружавшие их со всех сторон зловещие колонны.

— Что это за чертовщина? — спросил наконец Кейро.

Финн взглянул на него, потом на скорчившегося позади цепного и почувствовал на себе ответный взгляд жалкого существа.

— Металлические деревья. — Лампа выхватила из темноты заплетенную бороду Книжника и его торжествующе сверкающие глаза. — Лес, где растут железо, сталь и медь, где листья тонки, как фольга, а с ветвей свисают золотые и серебряные плоды. — Он повернулся. — О золотых яблоках, которые охраняют чудовища, говорилось еще в старинных легендах. Кажется, они не врали.

В воздухе, холодном и неподвижном, было разлито непривычное ощущение большого пространства вокруг. Кейро первым задал вопрос, на который не осмеливался Финн: