Шрифт:
К январю 1942 года вглубь страны было вывезено только по железной дороге 10 миллионов человек.
В годы войны в восточные районы было эвакуировано более 2 тысяч промышленных предприятий. Почти 70 % из них было размещено на Урале, в Западной Сибири, Средней Азии и Казахстане. Перевод промышленности в глубокий тыл позволил не только сохранить основные производственные фонды, но и постепенно увеличить их, обеспечивая растущие нужды фронта.
В субботу 21 июня в семье Шелеховых долго не ложились спать. Мать собирала и увязывала вещи дочери Александры. Днём должен был приехать на попутном грузовике её дядька Прокоп, чтобы забрать вещи и отвезти четырнадцатилетнюю девушку к родне на Азовское море.
- Смотри Санька! – поучала дочь Антонина.
– В Ялте сильно не женихайся…
- Ну что ты мам!
- Знаю я тебя. – Сквозь одобряющую улыбку продолжала наставление мать.
– Начнёшь деревенским хлопцам головы дурить… Сама такой была!
Они весело рассмеялись, и в этот момент вернулся с работы старший брат Петька. Пока мать кормила любимца, пока обговорили последние новости на шахте, часы-ходики показали полночь. Когда Саша утром проснулась, брат и мама ещё спали. За окном, хотя окна их дома были на север, виднелось голубое небо, чувствовался хороший солнечный день.
- Красота-то какая! – не сдержала радостного вопля впечатлительная девушка.
– Как хорошо жить на свете.
Саша вскочила и помчалась к соседке Наталье Павиной, сообщить, что уезжает сегодня на море. Она пулей влетела к тёте Наташе, та тоже ещё дремала, отдыхая от супружества. Муж Константин недавно умер от пьянства.
- Это ты стрекоза, – обрадовалась соседка.
– Поспала бы подольше…
- Да ну, – сморщилась Санька.
– На море высплюсь.
Она принялась тараторить о своих девчачьих проблемах. Павина слушала, улыбаясь, у неё не было детей, и она любила Саньку. Хозяйка неторопливо приготовила завтрак, они поели, не прекращая болтать.
- Может концерт транслируют?
– Александра без спроса включила репродуктор, у Шелеховых не было радиоточки, а ей хотелось послушать музыку.
Вдруг в комнату ворвался голос диктора, сообщающий о том, что немецкие войска перешли границу, что бомбили города, что нашим войскам дан приказ и так далее. Тётя Наталья охнула:
- Это война!
- С кем? – не поняла Санька.
– Кто осмелится напасть на нашу страну?
- Гитлер. – Тихо ответила Павина.
– Господи, что же будет?
- Да наши разобьют их за две недели!
Саша выскочила на улицу и с торжествующим криком ворвалась в свой дом:
- Ура! Война!
- С кем?
– Брат с мамой вскинулись над столом, они сели обедать.
- С Германией!
- Ты что, с ума сошла? Прекрати свои глупости!
Возбуждённая девушка рассказала про сообщение по радио. Едва одетые, они кинулись к тётке Наталье, и все вместе дослушали, а потом ещё раз прослушали сообщение. Брат, сразу сильно посерьёзневший, сразу предложил:
- Надо идти в военкомат.
- Ну что ты сынок? – всполошилась мать.
– Может не надо?
Возле военкомата на улице Чайковского уже стояла большая толпа, в основном, мужчины. Из парадной вышел военный с тремя "шпалами" в петлице и сурово сказал:
- Я не понимаю, почему вы пришли сюда, но сейчас надо всем разойтись и спокойно ждать повестки.
- Когда? – крикнул кто-то самый нетерпеливый.
- Когда придёт время и тем, кому нужно.
В первые дни войны в повседневный обиход вошло слово «бронь». Оно было неприятно тем, что делало людей, как бы, неравными, одни должны были воевать, а другие нет. Санька видела, что брату Петьке очень хотелось пойти на войну, он, как и все мальчишки мечтал служить в Красной Армии. Однако брат как шахтёр имел «бронь» и поэтому думал, что немцев разобьют без него. На море Саша в то лето так и не поехала…
Глава 2
Дружно отцвели в бескрайней степи душистый чабрец, бессмертник и другие буйные травы, куда-то унёс их ароматы порывистый ветер. Только горьковатый запах полыни всё так же настойчиво просачивался в распахнутые придонские хутора. От жары величавый Дон окончательно потерял остатки былой живости и лениво тёк к далёкому морю.
- Не к добру такая жарища!
– сетовали зажаренные колхозники.
Палящее солнце над головой равнодушно смотрело на суету потных людей. За весь июнь на землю не упало ни капли дождя, она высохла, растрескалась и посерела. Евдокия Пантелеевна Кошевая, в девичестве Мелехова, с утра возилась в огороде. Нужно было срочно прополоть грядки с бураками.
- Ишь ты как прёт бурьян, – возмущалась она.
– Откель только влагу находит поганец?
Немолодая женщина, которую в хуторе Татарском все почему-то звали девическим прозвищем Дуняшка, тяжко распрямила спину. Несколько часов с тяпкой в руках отозвались в натруженной пояснице нестерпимой болью.
- Ох, судьбинушка моя горькая! – не сдержалась Евдокия.
– Не на кого мне надеяться…Мужчины мои далеко, а невестка на сносях.
Дуняшка обречённо вздохнула и снова принялась тяпать чахлый рядок столового бурака. Быстро росший сорняк грозил смять слабенькую оборону незаменимого наполнителя настоящего борща.