А сложившаяся ситуация, увы, особой радости не способствовала. Итак, он, аспирант Замятин, вдруг переместился на две с лишним тысячи лет назад в прошлое. Тут даже про Иисуса Христа еще никто не знает, он только через пятьдесят три года на свет появится!

Как ни странно, но теперь, когда ситуация прояснилась окончательно, Виталий не впал в шок или панику, а скорее наоборот, успокоился. Ничего нет хуже, чем неизвестность, и от нее он наконец избавился. Исчезло ощущение, что кто-то здесь сошел с ума — либо он сам, либо все поголовно окружающие, — кончились чертовы загадки, всему появилось четкое и вполне логичное объяснение. Если на дворе пятьдесят третий год до нашей эры, то все здесь и должно быть, как есть. Портики, храмы, повозки, люди в туниках и тогах. На то она и эпоха Цезаря.

Ах, ну до чего ж красиво вокруг! Прямо невероятно. А люди, эти во множестве заполонившие улицы прохожие! Вот бородатый старик в длинном греческом хитоне и плаще-гиматии, рядом мальчик лет десяти в короткой тунике и сандалиях. Кто они? Дед и внук? Или, что более вероятно, раб-педагог и его юный господин, наследник знатной фамилии. А вот, чеканя шаг, прошли легионеры — пластинчатые доспехи, шлемы с красными перьями, вишневые туники, короткие мечи. Пронеслись подростки, громко крича, — разносчики? Мелкие торговцы? Или просто украли что-нибудь? Ох какой запах… уммм! Слюнки текут! Толстая улыбчивая тетка торгует рыбой, сама ее тут же и жарит на жаровне, щедро посыпая приправами. Чуть дальше цирюльник выставил кресло под старый платан и теперь бреет благообразного господина, а рядом терпеливо ждут дюжие молодцы — клиенты или, скорее, рабы, судя по скудной одежонке. Сейчас, в эпоху галльских войн, рабы резко подешевели — больно уж их много наловили, кто угодно может себе позволить. Конечно, красивую девственницу или искусного ювелира и теперь даром не отдадут, но какой-нибудь туповатый подросток, годный в домашние слуги, или пастухи кому хочешь по карману.

Впереди за углом вдруг возник рынок, ударил по глазам сутолокой и мельтешением людей, ворвался в уши многоголосой речью, божбой и руганью, закричал, заскандалил:

— Да разве ж это вино? Что ты мне предлагаешь, жалкий и жадный массилиец? Это же какие-то кислые выжимки!

— Согласен, вино чуть-чуть кисловато. Но что вы хотите за такую цену, мой господин?

— Господин военный, это вы куда девчонок ведете? Если хотите продавать, я дам хорошую цену!

— Отстань!

— Нет, клянусь Меркурием, лучшей цены вам никто не даст во всем Нарбо! За девственниц — по полсотне сестерциев, ага? И столько же за этого кудрявого мальчика.

— Отстань, говорю! Это не только мой трофей.

— Ах вон оно что! А кто выставит дев на продажу?

— Не знаю. Центурион, может, вообще себе заберет.

— А этот мускулистый раб сколько стоит? — забежав вперед, надоедливый прилипала перекупщик, вертлявый смуглолицый субъект, явственно приценивался к Виталию.

— Отойди, — угрюмо усмехнулся пленник. — Не то сейчас по башке огрею.

— И правильно сделаешь, парень. — Оглянувшись, Луций одобрительно кивнул. — Шляются тут всякие по базарам, сбивают цены. Уф… Слава Юпитеру, уже почти пришли.

Обогнув рыночную площадь по самому краю, отряд свернул влево и оказался на неширокой улочке, застроенной уютными двух- и трехэтажными особнячками, на первых этажах которых располагались многочисленные мастерские, пекарни и лавки. Улочка гордо именовалась на римский манер — виа Тибуртина, однако местный народец вместо «виа» произносил «вья». Двустворчатые двери одного из домов тут же распахнулись — видать, привратник уже все глаза проглядел в ожидании.

— Прибыли? — Сухой и длинный старик, управитель господина центуриона Марка Сульпиция Прокул а, нервно потер руки. — А тут вашего парня уже кое-кто дожидается прямо с утра.

— Кто дожидается? — удивился сержант. — Какого парня?

— Да вон его. — Старик с некоторым высокомерием кивнул на велита. — Эй, Юний, к тебе твой дружок ланиста пришел. Не стыдно же позорить визитом таких знакомых столь уважаемый дом! Приглашал бы его куда-нибудь… в более подобающее ему место!

— Вовсе не я его сюда пригласил, — ухмыльнулся юноша. — А наш господин, центурион Марк Сульпиций. Зря ты разорался, Варгин.

— Я? Разорался? — Управитель удивленно моргнул. — А наш Квинт Юний в походах набрался наглости! Раньше он держался куда скромнее и не смел перечить старшим!

— Еще бы, он же теперь воин непобедимого легиона, а не прихлебатель клиент. — Тессарий гулко захохотал. — Так что правильно Юний обнаглел, так и положено настоящему легионеру! Так где, говоришь, ланиста?

— Проходите за мной в сад. Ах нет… Сперва рабов — в эргастул. Не всех… ланиста там кого-то упоминал.

— Вот этого. — Юний осторожно взял Виталия за локоть. — Я уже про него Валерию говорил.

— Валерию, ах да… — Старик сделал вид, что только сейчас вспомнил имя ланисты. — Ну что же, проходите.

— Коморий, Марцеллин, Тит! — обернувшись, Луций махнул рукой. — Идите за нами, вы же были свидетелями пари.

— Да мы все были!