— Долгих лет и всяческих гараздов желает тебе Верховный атаман войска казацкого Иллар Крученый. Дело у него к тебе важное, вот и послал он меня найти и сговориться, когда сможет он с тобой о деле потолковать.

— Что ж за дело такое важное у атамана твоего?

— Мы этим летом крепость собрались строить, и окромя своих, хотим и твоих хлопцев на работу подрядить.

— А как платить будете?

— То не со мной, атаман платит, с ним и сговариваться будешь.

— А сколько вам народу надо и где они жить будут?

— Сколько наберешь, столько и возьмем, за жилье не со мной разговор.

— Так я и целую сотню набрать смогу. Кабы вам монет хватило за работу платить.

— Набирай, мы так и думали что десятков семь, восемь у тебя народу будет.

Мы еще поговорили, я распинался про перспективы нашего сотрудничества, про наши планы, что если дело пойдет, то и на следующий год работа будет. Что переселенцев мы принимаем, если у него есть кто на примете, поможем на первых порах на ноги стать. Атаман слушал меня, хмыкал, пил и мед нахваливал.

Но один раз его таки проняло. Когда я ему сказал, что дума про Керима, это про нашего казака сложена, я своими глазами тот поединок видел, он аж на лавке подскочил. Что Керим тот жив, пока здоров, и он сам на него посмотреть сможет. Сначала он не поверил. Но когда до него дошло, что это не шутка, и он своими глазами сможет увидеть живую легенду, тут он разволновался и я понял, завтра разговор сложится. Все-таки искусство, это великая сила. А когда из его осторожных расспросов стало понятно, что быстрая карьера отдельных переселенцев в казацкие земли тоже дошла до нужных ушей и оставила там заметный след, мне стало радостно, мы на правильном пути.

Вдохновленный таким зримым результатом своего творческого труда, первым делом пошел на базар искать народных музыкантов. Подумать только три месяца прошло, а какой резонанс! Слухи и народное творчество, это как печка, нужно вовремя подбрасывать дров и держать в теплом состоянии. Тогда народ потянется погреться у теплой стены. Ведь если подумать хорошенько, то песня — самое сильное оружие. Если тебе удалось создать правильный образ в народном сознании, никаким оружием его не победить.

Байде Вышневецкому удалось. Сколько раз разрушали до основания Запорожскую Сечь, а она возрождалась, как птица Феникс. Потому что славному князю удалось создать легенду, в которую поверил народ, легенду о братстве, о другой жизни. Где каждого оценят не за то, сколько у него монет и в какие штаны он одет, а за то, что у него в душе. Будем надеяться, что удастся это и мне. Тем более что иду уже по проторенной гигантами дороге.

Найдя подходящего народного музыканта, придуриваясь слегка подвыпившим, хотя и придуриваться особо не надо было, атаман подливал мне справно, начал разучивать с ним популярную "казацкую" песню "Маруся" из известной советской кинокомедии. Там герои тоже путешествуют во времени. Как-то символично мне это показалось. Да и времена близкие, на пару сотен лет всего промахнулись.

Надо сказать, что данное музыкальное произведение отличалось от большинства того, что он тренькал на гуслях, сложностью мелодии. Текст немного пришлось адаптировать, прощался с Марусей, естественно, казак Богдан, таким образом, я убивал сразу двух зайцев. Песню можно будет презентовать, как мой подарок Марии, а песня обещала стать народной в течение непродолжительного времени.

Пока я разучивал с предком будущих лабухов хит нового сезона, возле нас уже начал собираться народ, прислушиваясь к словам и мелодии. А когда мы спели ее на два голоса, народ как озверевший начал бросаться в нас монетами.

У музыканта был, конечно, бас. Все местные музыканты пели исключительно басом. Подумав, пришел к выводу, что это связано с известным законом затухания волн, как-никак четвертая степень по частоте вынуждает петь на длинных волнах, если хочешь быть услышанным. Все остальные голоса только для помещений с высокими потолками или тесных компаний. У нас с Богданом обещал в будущем прорезаться неплохой баритон.

Не успел я это подумать, как в моей голове зазвучал непередаваемый голос Анатолия Соловьяненко и песня "Ой ти дівчино" в его исполнении. Я до крови закусил губу, чтоб не начать ее петь посреди людного базара, так она легла на мое настроение. Песня хорошая, но отличается от музыкальной культуры эпохи, и эмоциональная до жути.

Моя тоска, загнанная на самое дно, непередаваемая мелодия этой песни смешались в гремучую смесь и рвали меня на части. Как сомнамбула, я шел через толпу, мои губы шептали "Ой ти дівчино, ясная зоре, ти ж мо§ радості, ти ж мое горе", в ушах звучал голос, который невозможно описать словами, а перед глазами, мне навстречу, по весеннему парку бежала моя будущая жена…

Этот февральский день и шумный базар превратился в мираж, в сон, и только слезы, заслонив и размыв все вокруг серо-белесой дымкой, успокоили мечущийся разум пытающийся найти опору между мирами.

— Чего горюешь казак? — Остановил меня чей-то голос и сквозь пелену, смахнув слезы, я разглядел лицо немолодой, но еще пригожей женщины продающей пироги.

— В глаз попало что-то, красавица.

— В глаз, это не страшно, со слезой сбежит, а вот если в сердце попало, тут уж слезы не помогут. Люди говорят, только время или смерть поможет. Угощайся, казак, добрые пироги, только испекла. — Дав доброй женщине мелкую монету за ее жизнеутверждающий прогноз моего душевного здоровья, взяв большой пирог, пошел дальше по базару искать своих.