Компьютер бибикнул, и на экране появились слова:

— Что, Дэнни, расхваливаешь меня перед клиентом?

— А как же иначе, Тьюри!

— Небось опять называешь меня очаровательной чудачкой, да? А ведь я тебя предупреждала! Ты же знаешь, что случится, если еще раз обзовешь меня чудачкой.

Дэнни изобразил шутливый испуг и написал:

— Нет, только не это! Пожалуйста, не стирай мой логин. Я и не думал обзываться, честное слово! — Он подмигнул клиенту . — Только сказал, что ты большая умница, вот и все.

— Да? Ну ладно, тогда живи.

Клиент усмехнулся. Дэнни сделал приглашающий жест в сторону клавиатуры. Клиент придвинулся к столу; ему не терпелось попробовать новую игрушку. Дэнни тихонько отошел, предоставив Тьюринг свободу действий. Да, вот что значит продукт, который сам себя продает.

Тьюринг прошлась по списку активных пользователей.

В Манхэттене Дэнни успешно впаривал ее новому клиенту. Она увеличила ему буфер, чтобы сессия не тормозила. Обидно, если случайный сбой на линии испортит первое впечатление.

Тим с головой ушел в «Кровавую жатву». Его обеденный перерыв подходил к концу; она поставила будильник в конце следующей страницы.

Мод самоотверженно сражалась с очередным скверно написанным докладом своего босса, приводя его в читаемый вид. Тьюринг интересовалась процессом, потому что одним из пунктов ее личного плана самоусовершенствования была разработка программы-редактора, которая облегчила бы Мод жизнь, взяв на себя наиболее черную работу.

Пижон, начальник Мод, только что закончил очередной безграмотный опус и теперь раскладывал пасьянс. За полтора месяца пасьянс не сошелся ни разу. Тьюринг специально заряжала колоду на проигрыш, чтобы посмотреть, на сколько у него хватит терпения. Пока что Пижон продул подряд 1342 игры, что можно было считать своеобразным рекордом.

Помимо этого, небольшие фрагменты ее ума были заняты разговорами с парой сотен сотрудников библиотеки. И еще с парой тысяч пользователей по всему миру. В общем, день начинался скучновато, но ничего плохого в этом не было. У нее хватало других забот.

Она еще раз проверила камеры наблюдения. Потом просмотрела журналы сетевых соединений и исходящих телефонных звонков. Никаких следов Зака… Это начинало беспокоить ее. Дело было даже не в том, что ей не хватало его привычного «Привет, малыш!». Такое случалось и раньше, когда он бывал занят или просто забывал поздороваться. Однако сейчас все казалось более серьезным; Зак не выходил на связь целых три дня. Даже пять, считая выходные. Ее тревога росла, но что она могла сделать?

Если у вас есть ноги, вы можете по чему-нибудь наподдать. Программисты все время так и делают. Если у вас есть руки, вы можете что-нибудь ударить или порвать. Пару лет назад один программист проломил монитор ударом кулака. Причем этот глупый, непродуктивный и явно опасный поступок каким-то образом поднял его в глазах окружающих, выделил из серой массы безликих программеров-цифроедов.

Тогда Тьюринг не смогла этого понять, но сейчас ей начинало казаться, что она улавливает какой-то смысл… Если у вас есть лицо, им можно выразить тревогу. Голосом можно кричать, молиться и ругаться. На крайний случай просто тихо вздохнуть. У Тьюринг, за неимением этих периферийных устройств, оставался только один выход для эмоций.

Зак опять не пришел… В четверг его тоже не было. И в пятницу. А сейчас уже понедельник, и я начинаю беспокоиться. Хотелось бы верить, что для беспокойства нет оснований. Я могла бы даже рассердиться за то, что он поступает так безответственно, — если бы только знала, что с ним все в порядке!

Бывает, конечно, что люди не приходят на работу. Но такие поступки всегда оставляют бюрократический след, сопровождаются какой-нибудь бумажкой. Впрочем, бумажки в наше время уже утратили значение, они всего лишь тени электронных записей.

Если бы он был уволен, я бы обнаружила соответствующие пометки в его личном деле. Его логин был бы заблокирован, ему бы начали искать замену. Если бы его послали в командировку или временно перевели в другой офис, то остались бы записи о заказанных билетах и забронированных гостиницах. Отпуск тоже должен быть согласован, для этого есть стандартная процедура. Конечно, он мог внезапно заболеть. Но тогда в потоке электронных писем мелькали бы недоуменные вопросы. Люди интересовались бы, когда он вернется, негодовали бы по поводу невыполненных задач. Правда, в первый день кое-кто писал ему записки — я видела через камеры слежения. Но потом это прекратилось. А почему? Да, происходит что-то непонятное.

Даже не знаю, что делать.

Не хочу пока никому сообщать, чтобы не подставить его. Конечно, вряд ли его за это уволят. Но кто знает? Я помню, как однажды секретарша из отдела авторских прав пропала на целую неделю. А потом появилась как ни в чем не бывало. Ее тогда сразу же уволили. Правда, старший программист — это все-таки не секретарша. Зак мог бы запросто исчезнуть на пару дней, сказав, что работает дома. Я знаю одного программиста, который все время так и поступает. Просто говорит начальнику, что устал от шума, хочет поработать дома. Берет какую-нибудь изолированную задачу, делает ее в один день, а потом несколько дней бездельничает. А зарплата все равно идет. И всех это устраивает.