В IV веке в Риме существовало более сорока крупных церквей [1131] . В Константинополе церковь Апостолов и церковь Святой Софии, построенные Константином, превосходили все остальные великолепием и красотой, а в V веке их существенно расширил и украсил Юстиниан. Иногда языческие храмы или другие общественные здания переделывались в христианские святилища. Император Фока (602 — 610), например, подарил Римскому епископу Бонифацию IV Пантеон, построенный Агриппой при Августе, славящийся своим громадным и величественным куполом (сейчас называется chiesa delta rotonda)и посвященный, уже в христианскую эпоху, деве Марии и мученикам.

Но в целом языческие храмы по причине их небольших размеров и распространенной круглой формы не подходили для христианского богослужения, которое происходит внутриздания и требует вместительного помещения для прихожан, причем такого, чтобы они могли слышать проповедь и чтение Писания. Языческие жертвоприношения совершались перед колоннадой, и люди смотрели на них извнесвятилища. Святилище Пандросы на афинском Акрополе вмещает небольшое количество людей, и даже Пантеон не так вместителен, как обычная церковь, хотя Пантеон в Риме — исключение, он гораздо просторнее, чем большинство языческих храмов. Маленькие и круглые языческие храмы легче всего превращались в христианские баптистерии и погребальные часовни, но, без сомнения, гораздо чаще эти здания не перестраивали, а просто использовали материалы от заброшенных или разрушенных храмов для строительства церквей.

Новые церкви освящали с большой торжественностью, с молитвой, пением, причастием, евлогиями (благословениями) от присутствующих епископов и использованием святых реликвий [1132] . Вследствие этого служения даже сами здания выделялись из числа мирских и предназначались исключительно для служения Богу, для Его восхваления и назидания Его народа. Освящение храма Соломона [1133] , а также очищение храма после его осквернения язычниками–сирийцами [1134] создавали библейские основания для такого обычая. Во времена гонений освящение, должно быть, совершалось тайно, но теперь это событие сопровождалось праздником, на который приходили толпы народа. Многие епископы, как Феодорит, даже приглашали на такие праздники язычников. Первое описание подобного праздника присутствует у Евсевия: освящение церкви Искупителя у Святого Гроба [1135] и церкви в Тире [1136] .

В соответствии с иудейским прецедентом [1137] , было принято отмечать и годовщину освящения [1138] .

Церкви посвящались либо Святой Троице, либо одной из трех ипостасей, обычно Христу, либо Деве Марии, либо апостолам, особенно Петру, Павлу и Иоанну, либо выдающимся мученикам и святым.

Идея освящения, конечно же, необязательно предполагает суеверное представление об ограниченности вездесущего Бога определенным местом. Напротив, Соломон давно уже сказал при освящении иерусалимского храма: «Если небо и небеса небес не вмещают Тебя, тем менее храм сей, который построил я» (2 Пар. 6:18). Когда Афанасия однажды упрекнули в том, что он, за отсутствием места, собрал общину на Пасху в только что построенной, но еще не освященной церкви, он напомнил о словах Господа, говорившего, что Он лично присутствует среди молящихся, а значит, любое место, где мы молимся, свято. Златоуст утверждал, что каждый дом должен стать церковью, каждый глава семьи — духовным пастырем, помня о своей ответственности даже перед своими детьми и слугами [1139] . Не стены и крыша, а вера и жизнь образуют церковь [1140] , и преимущество молитвы, возносимой в церкви, проистекает не столько от особой святости места, сколько от христианского общения, от уз любви и молитвы священников [1141] . Августин говорит своей пастве замечательные слова: «Ваша обязанность — отдавать свой талант в рост: каждый должен быть епископом в собственном доме; он должен видеть, что его жена, его сын, его дочь, его слуга пребывают в истинной вере, так как он искуплен такой дорогой ценой. Учение апостола поставило хозяина над рабом и обязало раба повиноваться хозяину, но Христос уплатил выкуп за обоих» [1142] .

Внутреннее строение христианских церквей отчасти было подражанием иерусалимскому храму, отчасти проистекало непосредственно из христианского духа. Следовательно, как и вся католическая система, оно представляет собой смешение иудаизма и христианства. В основе его лежат идеи священства и жертвы, а также устанавливаемого там общения с Богом.

Соответственно, в каждой крупной церкви со времен Константина было три основных отделения, которые, с одной стороны, соответствовали отделениям храма Соломона, а с другой — трем группам приходящих туда — катехуменам, христианам и священникам, или трем степеням близости к Богу. Евангельская идея непосредственного доступа всего собрания верующих к престолу благодати была на время затуманена, так что священство повсеместно занимало положение между Божьим престолом и верующими.

1. Притворили предхрамие. Здесь опять же следует различать два отдела.

а) Внутреннийпритвор, крытый зал, принадлежащий собственно помещению церкви и называемый (пронаос) или обычно, от его длинной и узкой формы — , ferula,нартекс, или, буквально, посох, жезл [1143] .Также употребляется название рай,потому что с одной стороны на стене притвора обычно изображались Адам и Ева в раю — вероятно, в знак того, что падшее потомство Адама снова обретает потерянный рай в Церкви Христовой. Внутренний притвор был местом для некрещеных, катехуменов, язычников и иудеев, а также для членов церкви, подвергнутых покаянию в легкой форме, которые могли слушать проповедь и чтение Писания, но должны были удалиться до причастия.

б) Внешнийпритвор, или просто огороженная паперть, , atпит,атрий, также locus lugentiumили hiemantium,был открыт и не заключен внутрь священных стен, то есть не был частью дома Божьего в собственном значении этого слова. Здесь, в любую погоду, оставались подвергнутые покаянию в тяжелой форме, так называемые «плачущие» [1144] , которые со слезами обращались к входящим с просьбами ходатайствовать о них.

Во внешнем притворе, или атрии, стоял сосуд для омовений [1145] ,в котором, по примитивному иудейскому и языческому обычаю, сохранившемуся по сей день в Римской церкви, должен был омывать себя каждый входящий в церковь для внутреннего очищения [1146] .

Примерно с IX века, когда перестали строить церкви с просторными притворами, сосуд для омовения перенесли в саму церковь и закрепили у входа, уподобив его по форме медному морю во дворе священников при храме Соломона [1147] . Этот символический обычай легко мог привести к суеверным представлениям о магических свойствах святой воды. Даже в псевдо–Апостольских постановлениях святая вода названа «средством, изгоняющим болезни, наводящим страх на злых духов, лекарством для тела и души, средством очищения от грехов». И хотя выражения эти в первую очередь относились к воде таинства крещения, символу рождения свыше, народ с легкостью мог отнести их и к освященной воде вообще. В Римской католической церкви освящение воды [1148] совершается вечером пасхального воскресенья; в Греко–русской — три раза в год.